class="p1">Его смутил, во-первых, тот факт, что «завод сей лежит в Оренбургской губернии на том же самом кряже Уральских гор, где заведены и действуют с великим прибытком 130 казенных и частных металлических заводов; пространное местоположение оного, заключающее в себе земли и лесов в 2122 квадратных версты, окружается в недалеком расстоянии заводами Авзяно-Петровскими Губина, Воскресенским Пашкова и Преображенским Гусятникова, столь по своему изобилию и богатству в рудах и в других потребностях знаменитыми».

Но еще больше его смутило другое. То, что когда встал вопрос о продаже завода — потому что возобновление его, якобы, вызовет большие убытки, — «первая к торгу явилась ближняя тем рудникам и заводу заводчица Пашкова, возводя — оному цену с 89-ю отысканными рудниками и с ненайденными 448-ю до 16600 рублей, а после о том также через Сенат вошла в торг ближняя Пашковой заводчица Казицкая и наддала сверх первой 3400 рублей. При том поверенный Пашковой и еще объявил желание торговаться». Скоро цена возросла до 35200 рублей, Гавриил Романович Державин был не только первым поэтом своего времени, но и, как мы увидим из его «Мнения», дотошным и принципиальным чиновником. Впрочем, он всегда со свойственной ему прямотой и резкостью боролся со взяточничеством и лихоимством. Это не всегда нравилось его непосредственным начальникам, как не нравилась им и его независимость по отношению к вышестоящим. Как известно, его губернаторство в Тамбове закончилось отставкой и преданием суду, недолго удержался он и в должности секретаря Екатерины И, утверждавшей впоследствии, что Державин «не только грубил при докладах, но и бранился». Павел I подверг его опале «за непристойный ответ», Гавриил Романович Державин усмотрел в представлении бергколлегии хитрость, или, как он осторожно выразился, «обнаруживается одна умозрительность в расчетах бергколлегии». Но для того, чтобы доказать это, он вынужден был вникнуть в мельчайшие подробности дела, или, как оц сам писал, «то за нужное я почел войти во всю подробность сего небезважного дела и изобразить Правительствующему Сенату вкратце на благорассмотрение».

Державин рассмотрел вопрос в четырех аспектах: «ПЕРВОЕ, историческое сего завода происхождение, ВТОРОЕ, разноречие для осмотру его посланных чиновников и чиновников самых мест, управляющих сею частью, а из того ТРЕТЬЕ, замечания мои о невыгодности продать оный в частные руки, и, наконец, ЧЕТВЕРТОЕ, способы восстановить для пользы казенной».

Что же удалось выяснить Державину?

Как я уже говорил, в 1777 году Вознесенский завод был сожжен восставшими, и в 1777 году Сенат приказал бергколлегии «освидетельствовать наперед заводское место, леса, рудники и качество руды, и ежели будет прибыток, сделав смету, во что возобновление встанет и в какое время издержки окупятся, представить мнение».

Бергколлегия поручила это сделать существовавшей тогда Канцелярии Главного заводского правления, а та в свою очередь послала на далекий таежный завод обер-штенфелвалтера Аистова. Долго ли, коротко ли был на заводе Аистов, неизвестно, но бергколлегия получила от него такое донесение: «Строение сгнило, леса невыгодны, воды недостаточно, выплавка меди станет дороже продажной цены. И вообще от возобновления того завода пользы никакой не будет». И Аистов предлагал как можно скорее избавиться от него. Как? Да продать его в частные руки.

Но неужели такие уж дураки частные заводовладельцы, если наперегонки стремятся заполучить, и за немалые деньги, заведомо убыточный завод? Державин справедливо заметил тут неувязку. Скорее всего уральские заводчики крупно сунули Аистову в лапу.

Но так как в это время завод поступил в управление Уфимской казенной палаты, то бергколлегия поручила рассмотреть это дело ей.

Палата «через своего советника горных дел Ушакова, а потом и асессора Вонявина начала чинить осмотры и отыскивания вознесенских рудников».

Долго ли, коротко ли чинили они осмотры, опять-таки неизвестно, но надо полагать, что Ушаков и Вонявин тоже получили в лапу, потому что докладывали: «Хотя лесов и достаточно, но возка угля так затруднительна, места заводские на таких горах, косогорах и стремнинах, что наверх не только с возом, но и пешком с немалым трудом всходить должно». Державина не могло не возмутить такое наглое утверждение, и он пишет: «И это, невзирая на то, что сей завод углем действовал во время Сиверса 5, а во время казенное — 8, а всего 13 лет, и те же приписные крестьяне его свободно возили, почему и оказывается из того скользкое его Ушакова наблюдение».

Что же было дальше?

В то время, как посылаемые на завод чиновники один за другим докладывали о невыгодности восстановления завода, частные предприниматели грызлись между собой из-за него в цене. А тут еще поступила просьба о непродаже завода от бывшего поверенного графа Сиверса купца Гордиевского. Он брал на себя обязательство за небольшую ссуду из казны восстановить завод и утверждал, что он будет прибыточным. Тогда Сенат в 1787 году предписал разобраться в этом деле оренбургскому генерал-губернатору барону Игельстрому. Но, как пишет Державин, «означенный генерал-губернатор, не приступая к какому-либо оснавательному исследованию о том заводе, потребовал от той же Уфимской казенной палаты сведений, которая ему ответствовала то же, что от продажи не отступает».

«Бедный» Сенат уже не знал, что делать. Никому нельзя было верить. Ни на кого нельзя было положиться. В это время в Екатеринбурге (ныне Свердловск) была вновь организована так называемая Канцелярия Главного заводов правления. Может быть, в ней чиновники еще не успели развратиться? И Сенат предписал канцелярии, «дабы она через надежного обер-офицера опытами удостоверилась как о числе, так и о благонадежности всех рудников, этому заводу принадлежавших, равно о лесах и землях, о — состоянии заводского строения, чего возобновление его стоить будет, от меди будет ли прибыль и прочее».

Канцелярия Главного заводов правления отправила в бурзянские леса толкового горного специалиста Полозова. И через некоторое время с его слов в Сенат было доложено, что «Вознесенский завод в 1797 году осматривая и оказалось, строения хотя в великой ветхости, но лесов однако ж довольное количество, и руды, взятые с семи рудников, достаточного содержания».

Первого июня 1801 года после «точнейшего тех рудников расследования» он добавлял, «что из числа рудников, считавшихся принадлежавшими Вознесенскому заводу, Синзянский не есть выработан, как Уфимская палата выше писала, но еще он оказывает и большее изобилие руды, нежели в нем было. По сему и можно судить, не подработался ли кто из заводчиков под оный его отвод для вынутья руд в течение продолжительной его запустелости. А с прочих же рудников, хотя не со всех, но со многих употребленные расходы с прибылью вознаградятся».

Заключение Полозова дало Гавриилу Романовичу Державину возможность сделать окончательный вывод:

«Представленный бергколлегией расчет о выгодах по продаже сего