– Я всегда говорил, что это не лошадь, а ягненок, – крикнул он, проезжая мимо подручных и, щелкнув языком, послал сильнее.

Браслет, казалось, только и ждал этого сигнала. Он подбросил зад и ударил копытами в качалку. Но качалка, которая заранее была обмотана веревками, подпрыгнула вверх и вместе с невредимым наездником опустилась на землю.

– Бей его по ушам! – закричал Фильмер подручному.

Подручный ударил жеребца хлыстом по голове. Браслет взвился на дыбы и ринулся на врага, стараясь накрыть его передними ногами. В ту же секунду Фильмер ударил Браслета по крупу. Оставив подручного, жеребец начал бить задом. Несколько минут продолжалась ожесточенная борьба. Браслет яростно защищался от обступивших его кольцом людей. Шансы были неравные. Ему не давали сосредоточиться для удара и хлестали по крупу и по ушам. Браслет сдался. Фильмер послал его врезвую, и он пошел крупной, хорошей рысью. Послушный удилам, он покорно убавлял и прибавлял ход по требованию наездника. Такой легкой победы Фильмер не ожидал. Браслет несся по дорожке на замечательном ходу. Фильмер уже был готов поздравить себя с успехом, когда неожиданно Браслет с полного хода круто повернул вправо к воротам.

Любой наездник от такого толчка пулей вылетел бы из качалки. Но у Фильмера позади была длинная цирковая карьера. Он ткнулся головой вперед, подпрыгнул, как крыльями, взмахнул руками и остался сидеть. Только одно мгновение потерял наездник. В ту же секунду он откинулся назад, уперся ногами в стремена и изо всей силы потянул Браслета влево. Левая вожжа натянулась струной. Казалось, что она сейчас лопнет. Правая повисла свободно. Браслет загородил дорожку и всей тяжестью корпуса клонился вправо, к выходу. Фильмер, надрываясь, тянул влево. Ни наездник, ни лошадь не хотели уступить. Удила глубоко впились в левый угол рта Браслета. У Фильмера одеревенели пальцы и затекла рука. Прошла минута напряженной борьбы. Но вот едва заметно стала ослабляться вожжа, голова Браслета медленно пошла влево. Еще несколько секунд, и Фильмер победит.

– Берегись! – закричали с круга.

С двух сторон прямо на них неслись рысаки. Фильмер повис на вожжах, из последних сил стараясь повернуть лошадь. Браслет слабел. Медленно сдаваясь, он, вершок за вершком, поворачивался влево.

– Гей, гей, берегись! – испуганно закричали вдруг с двух сторон наездники.

Фильмер упорствовал и медлил. Но руки сами дрогнули и опустили вожжи. Браслет рванулся и вылетел во двор.

Съезжая с круга, Фильмер сквозь зубы насвистывал какой-то несложный мотив. Лицо у него было на редкость веселое. Только левая бровь беспокойно подергивалась кверху.

В конюшне Фильмер стоял рядом с Браслетом и пристально смотрел, как распрягали лошадь. Теперь он больше не свистел и не улыбался. Сенька ненавидел Фильмера. Его раздражала бесконечная трескучая болтовня англичанина и лицо в беспрерывной смене гримас. Руки Фильмера ни минуты не знали покоя. Они, не переставая, описывали замысловатые фигуры перед самым носом собеседника. Но сейчас Фильмер глубоко засунул руки в карманы и молчал. Лицо у него было неподвижно и напоминало маску. Сенька только теперь заметил, что Фильмер очень стар. Он не шумел, не размахивал руками и от этого сделался Сеньке еще неприятнее и страшнее.

– Привязать в деннике, – приказал он.

Сенька привязал Браслета к кольцу. Когда в денник вошли Фильмер и его помощник с длинными хлыстами в руках, Сенька выскочил в коридор. Но все же он увидел, как хлыст, со свистом разрезав воздух, полоснул Браслета вдоль спины и разорвал кожу. Браслет рванулся вперед и стукнулся головой в стену. Новый удар ожег спину.

Браслет с силой рванулся назад, толстый повод лопнул, как перетянутая струна. Фильмер едва успел выскочить в коридор; как обезумевший, Браслет с размаху ударил копытами в дверь. Вершковая доска треснула посередине.

– Наверх, – приказал Фильмер подручному.

С ловкостью опытного гимнаста он вскочил на перегородку. Помощник вскарабкался следом. Увидев Фильмера на перегородке, Браслет взвился на дыбы и с оскаленными зубами ринулся на своего врага, но достать его не смог. Сильный удар между ушей повалил его на колени. Больше он не пытался защищаться. Спасаясь от жгучих ударов, он заметался по деннику, но длинные хлысты из китового уса всюду настигали его.

– Бери хлыст, лезь сюда! – приказал Фильмер Сеньке.

Не смея ослушаться, Сенька, бледный, с посиневшими губами, полез наверх. Потный, дрожащий Браслет носился по деннику. Кожа на спине и на боках вздулась толстыми рубцами. Из рассеченной кожи сочилась кровь и окрашивала пышные белые клочья пота в розовый цвет.

– Бей, чего смотришь! – крикнул Фильмер.

Сенька поднял руку, но, встретившись с обезумевшими, налитыми кровью глазами Браслета, уронил хлыст. Фильмер яростно взмахнул рукой. Браслет опустил ниже голову, ожидая удара. Через мгновение он услышал чей-то крик, но боли не почувствовал. С перегородки кувырком слетел Сенька. Через всю спину у него вздулся багровый рубец. Браслет перестал метаться. Он забился головой в угол, покорно подставляя лихорадочно дрожащее тело под равномерно падающие удары. Потом он зашатался и рухнул на пол.

Когда Фильмер в последний раз вытянул жеребца по ногам, он даже не вздрогнул. Он лежал, растянувшись на соломе и тяжело дыша, как после долгого бега. Крупные слезы скатывались по окровавленной морде на солому.

– Будет, – сказал Фильмер, выходя из денника. – Через три часа я на нем поеду. Приготовить! – приказал он, уходя из конюшни.

Браслет лежал не шевелясь.

Когда через три часа Фильмер вернулся в конюшню, он увидел, что Браслет по-прежнему лежит на полу. Опустившись на колени, Сенька осторожно снимал с него мокрой ватой засохшее мыло и кровь.

Фильмер схватил Сеньку за шиворот и выбросил из денника.

– А ну, вставай! – крикнул он Браслету.

Браслет вскочил и, весь съежившись, прижался к стене.

– Ничего, ничего, привыкай, голубчик, это только начало, – успокаивал Фильмер.

На Браслета накинули сбрую. Каждое прикосновение причиняло ему сильнейшие мучения, но он не сопротивлялся. На кругу Фильмер сразу послал Браслета врезвую.

Браслет бежал, торопливо перебирая ногами.

– Боится, бедный, – жалел Сенька, который вместе с Рыбкиным наблюдал за проездкой. – Смотри, как старается.

Браслет шел резво, но на каком-то особенном ходу. Он неуверенно перебирал передними ногами, высоко подбрасывая задние. Четкого, размеренного хода, всегда присущего ему, не было. Но Фильмер сиял, – взбесившийся жеребец был покорен. В конюшне Браслет опять заволновался и не позволил себя распрягать.

В денник его завели с трудом. Он упирался и дрожал всем телом.

* * *

До приза осталось две недели. Фильмер ежедневно сам тренировал жеребца. У Браслета болели плечи и спина, но он теперь слушался каждого движения удил. Фильмер был на седьмом небе от счастья.