— И тогда вы наконец-то решили обратиться ко мне? — предположила я.

— Совершенно верно.

— И в тот день Бурякова тоже была у себя?

— Нет, — ответила Лилия Голубева. — Вернее, я не могу точно сказать: ее телефон был занят. Но я видела одного человека, который выходил из гостиницы…

— И кто же это был? — нетерпеливо спросила Ада. — Сама Роза Захаровна?

— Нет. Это была сноха Заварыкиной. Дарья Томашевская, — тихо сказала моя клиентка.

Я стояла перед входом в ресторан гостиницы «Проливной дождь» и перекатывала в своей голове очень неприятные мысли.

Самая неприятная из них была такая: «Мою клиентку рано или поздно арестуют по обвинению в убийстве собственного мужа».

Это было ясно как дважды два.

Повод?

Ревность, разумеется.

Алиби?

Как раз наоборот.

Так что мне оставалось изо всех сил цепляться за факт нахождения Розы Буряковой и Дарьи Томашевской в это же время в этом же месте.

Но если первое утверждение я могла лично засвидетельствовать, то второе основывалось лишь на словах моей клиентки.

Поверит ли ей следователь?

Весьма сомнительно.

Значит, необходимо разыскать настоящего убийцу как можно скорее.

В этот раз дорога до бара номер три заняла у меня всего десять минут.

Удача мне улыбнулась.

Мой знакомец Шура был на месте.

Перед ним стояла длинная шеренга рюмок, которые он протирал специальным полотенцем.

— Вы снова пришли слишком рано, — улыбнулся он мне. — Обедают здесь ближе к вечеру.

— В следующий раз я обязательно приду вовремя. А сейчас не подскажете ли, где я могу найти Ольгу? Помните, ту белокурую даму, с которой мы вчера так оживленно беседовали?

Я посмотрела в направлении подсохшего пятна на обоях.

Оно было почти незаметно.

— Вы, мадам, пришли не только слишком рано, — рассмеялся Шура, — но и слишком поздно.

— Вот как?

— Точно. Олечка Розанова вчера вечером расплатилась со всеми долгами.

— И что это значит?

Бармен удивился моей непонятливости.

— Если Ольга решила погасить свой долг в баре — а он у нее зашкаливал за три «лимона», — то это значит, что она не собирается в дальнейшем использовать предоставленный ей кредит. Иначе какой смысл платить?

— Действительно, — подтвердила я логический ход барменской мысли. — И где же она теперь?

— А хрен ее знает, — равнодушно отозвался бармен. — Наверное, уехала с Коляном.

— С Коляном? Это ее бой-френд, как сейчас говорят?

Шура весело расхохотался.

Похоже, моя неосведомленность в чинах и различиях здешних посетителей показалась ему очень забавной.

— Со стороны, может, оно и так. Но если бы вы спросили меня…

— А я именно это и делаю.

— …То я бы ответил вам: Ольга Розанова Коляна вот так держит!

И Шура поднес к моему носу большой кулак, густо поросший рыжими волосками.

— Вы хотите сказать, что он от нее зависит?

— А то!

— Или — он на нее работает?

— Запросто!

— Хорошо, — подытожила я. — А куда Ольга, по-вашему, могла направиться?

— На все четыре стороны, — ответил Шурик и подышал на рюмку.

Его руки неустанно полировали стекло полотенцем, словно он превратился в робота, послушно выполняющего заложенную в него программу.

— Помнится, мне говорили, что у нее есть богатые друзья в Сосенках, — нехотя добавил Шурик, глядя куда-то в сторону.

— Спасибо, — тихо отозвалась я.

— Не за что, — буркнул бармен. — Не люблю, когда коллег убивают. Даже бывших. Нехорошо.

…Сосенки были привилегированным дачным поселком, выросшим неподалеку от городской черты за последние два года.

Впрочем, кто именно настроил там миниатюрных дворцов, узнать было бы затруднительно — наверняка роскошные строения записаны не на владельцев, а на членов их семей или на третьих лиц.

Попасть же туда простому смертному было просто невозможно — район застройки тщательно охранялся особым подразделением милиции.

Некоторые усматривали в этом верный признак того, что хозяева особняков имеют отношение к властям предержащим, но утверждать это наверняка было нельзя.

Я прошлась немного по набережной и уселась на лавочку, разминая сигарету.

— У вас не найдется огоньку? — наклонилась ко мне пожилая дама.

Я щелкнула зажигалкой и поднесла ее на уровень сигареты почтенной матроны.

Та не смогла прикурить с первого раза.

Ткнулась, как многие женщины, в сердцевину огня и потушила своей сигаретой пламя.

Она виновато улыбнулась, и я снова крутанула колесико.

Женщина сложила ладони лодочкой и вдруг резко схватила меня за кисти рук.

«Дура я, дура, — мелькнула у меня мысль, — ведь в ее возрасте пора бы и научиться прикуривать! Но какое актерское мастерство!»

Дальнейшие размышления в данной ситуации оказались бы абсолютно неуместными.

Прямо в лицо мне был нацелен ствол пистолета, который держала в руках напарница якобы не умеющей прикуривать старушки.

Пока одна отвлекала мое внимание на возню с зажигалкой, другая с пистолетом сумела подкрасться сзади и, улучив нужный момент, ткнуть мне в физиономию своей огнестрельной железякой.

— Сейчас, девочка, ты тихо-тихо встанешь и медленно-медленно пойдешь вместе с нами, — произнесла баба с пистолетом и для острастки прислонила масляное дуло к моей щеке.

Набережная была безлюдной.

Мои крики о помощи могли услышать только чайки.

И я решила не рисковать.

Конечно, я могла бы с одного удара обезвредить «неловкую старушку».

Но получить взамен пулю — это слишком.

— Пойдемте, — встала я, запахнув отворот плаща. — Нам далеко?

— Слышь, Прорва, она еще разговаривает, — печально заметила баба с пистолетом.

— Говорливая, — констатировала ее напарница. — Может, язык ей укоротить, а, Дракула?

— Дракула? — удивилась я. — Но ведь Дракула — это мужчина!

— Какая я тебе мужчина? — обиделась бандитка, почему-то называвшаяся именем графа-вампира из Трансильвании. — Разуй глаза, чувырла.