– Даже не золотая! – вновь возмутилась Светка. – И не серебряная! Потертая какая-то, ей место на помойке!

– Да ты знаешь, сколько золотая стоит? – возмутилась Вероника. – Уж не десять тысяч! Там вообще цены запредельные! Сами же сказали – что-то оригинальное…

– Это – оригинальное? – визгливо засмеялась Светка.

– Именно. И кончай орать! – твердо ответила Вероника. Сегодня она была на себя не похожа.

– И правда, Света, – из своего закутка выглянула бухгалтер Анна Валерьевна. – Что ты так кричишь? Тебе надо за голосом следить, а то тембр такой визгливый, как железом по стеклу.

Бухгалтера, в отличие от Вероники, Светка услышала. И слова, сказанные спокойно, до нее дошли. Она посмотрела на Анну Валерьевну удивленно и захлопнула рот, как лягушка в мультфильме.

– Дайте посмотреть! – Анна Валерьевна потянулась к табакерке. – Прикольная вещица. Ой, да тут и инициалы есть – «М» и «R», как раз подходят. Михаил Рубцов! Молодец, Вероника, шеф непременно подарок оценит, он человек творческий!

Посрамленная Светка удалилась, а Вероника с Нинелью аккуратно завернули табакерку, потом попили чайку, а там и рабочий день закончился. Заказов сегодня было немного, и шеф отсутствовал, так что все немного расслабились.

День рождения шефа приходился на завтра, но весь следующий день он с двумя фотографами был занят на свадьбе. Свадьба была с большим размахом: пятьсот человек гостей, прием в загородном ресторане, банкет, театрализованное представление. Все это надо было снимать. Причем очень качественно. Так что празднование дня рождения перенесли на следующий день.

Светка Соколова развила бурную деятельность: закупила шампанского, сделала бутерброды с копченой колбасой, украсила салон воздушными шариками и все порывалась почистить табакерку зубным порошком, чтобы она заблестела. Еле удалось ее уговорить этого не делать. Анна Валерьевна вконец рассердилась и даже повысила голос.

– Ты свою неуправляемую активность поумерь! – сказала она и убрала табакерку в сейф.

Светка недоуменно захлопала глазами и не нашла ничего лучше, чем пожаловаться Веронике:

– Что я такого сделала? За что она на меня? Бегаешь, стараешься, а в ответ – никакой благодарности!

Вероника покосилась на нее с удивлением. Похоже, Светка и правда не понимает, как всех раздражает ее кипучая деятельность. И, хоть она решила ничего не объяснять и, по обычаю, промолчала, Светка тут же завелась:

– Молчишь? Боишься Анне поперек слово сказать? Думаешь, если будешь ей подпевать во всем, она за тебя перед шефом словечко замолвит? Они ведь друзья старые…

– А мне что за дело до их отношений? – Вероника недоуменно пожала плечами.

– Да? – Светка ехидно прищурилась. – Думаешь, мы все слепые? Никто ничего не видит?

– Уж ты-то точно видишь только то, что хочешь, – буркнула Вероника. – И вообще, тебе работать не надо? Тогда иди, стихи сочиняй поздравительные…

– Ты не командуй! – снова визгливо заорала Светка.

– Да отвали ты! – рявкнула Вероника, которой стало невмоготу такое терпеть.

Светка удивилась и ушла, а Вероника задумалась.

Что с ней происходит? Отчего она так грубо разговаривает? Конечно, Светка Соколова давно нарывается, но Вероника-то всегда держала себя в руках. Не на рынке работает, вокруг – приличные люди, опять же с заказчиками нужно быть вежливой. Все это – из-за Светкиных грубых намеков, в которых, надо сказать, нет ни слова правды. А может, есть?

Шеф Михаил Юрьевич ей нравится, это верно. Какой он яркий, талантливый! И красивый… Но Веронике все же не пятнадцать лет, на вещи надо смотреть реально, здраво. Разве пара ему она – унылая, сутулая пожарная каланча? Верста коломенская. Жирафа долговязая. Тетя, достань воробушка!

Ничего в ней нет примечательного, как человек – она неинтересна, и внешность тоже так себе… В общем, у нее и в мыслях нету ничего такого. И оправдываться перед Светкой ей не в чем.

– Девушка, может, вы обратите наконец на меня внимание? – послышался рассерженный голос клиента.

Оказывается, он давно уже топтался перед стойкой.

– Извините. – Вероника улыбнулась, забирая у него квитанцию.

На фотографиях был он сам – толстый, неопрятный, но довольный. И такая же толстая жена, тоже весьма довольная. Умеют же некоторые люди получать от жизни радость!

Антон подошел к двери Загряжского, позвонил.

Замок щелкнул, дверь распахнулась. Напротив нее в кресле на колесах сидел Леонид Романович.

Представительный, даже красивый в свои без малого семьдесят, с длинным выразительным лицом, иссеченным глубокими морщинами, обрамленным слегка вьющимися серебряными волосами. Лицо аристократа, лицо сильного, волевого человека. Вынужденная беспомощность явно тяготила его. Две недели назад Загряжский попал в ДТП, остался жив, но сложный перелом ноги лишил его возможности самостоятельно передвигаться.

– Ну что, Антон? – проговорил Леонид Романович с нетерпением. – Где она?

И только тут он заметил пластырь на голове соседа, ссадины и царапины на его лице.

– Что с вами случилось? – забеспокоился Загряжский, отъехал назад, пропуская Антона в прихожую. – Да заходите же! Вы что – попали в аварию? Заходите, присядьте, вам, наверное, тяжело стоять?

– Да нет, ничего… – смущенно отозвался Антон. – Я-то в норме, но вот она… – Он прошел в прихожую, закрыл за собой дверь, покаянно опустил глаза. – Дело в том, что… на меня напали, едва я вышел из магазина…

– Напали? – перебил его Загряжский. – Черт знает что творится в городе! Сколько их было?

– Я не знаю, я их не видел… меня ударили сзади по голове, я потерял сознание…

– Так вам срочно нужно к врачу! – заволновался Леонид Романович. – У вас может быть сотрясение мозга! С ним шутки плохи!

– Да нет, я нормально себя чувствую. – Антон пренебрежительно отмахнулся. – Но вот она…

– Она? – недоуменно переспросил сосед.

– Ну да… ваша табакерка… у меня ее украли. То есть отняли. Когда я пришел в себя, табакерки у меня не было…

В первый момент Загряжский не смог справиться со своим лицом: на нем проступили разочарование, горечь и даже злость. В следующее мгновение он взял себя в руки, вздохнул и проговорил почти спокойно:

– Ну, что поделаешь! Ничего страшного, главное, чтобы для вас это обошлось без последствий. Хотя, конечно, жаль, если я прав, эта табакерка принадлежала самому Робеспьеру…

– Кому? – переспросил Антон.

– Максимилиану Робеспьеру, – повторил Загряжский. – Ах, ну да, я всегда забываю, что нынешняя молодежь совершенно не интересуется историей… Максимилиан Робеспьер – один из вождей Великой французской революции, предводитель клуба якобинцев, председатель революционного Конвента…