церковных обычаев и устного предания. Такое положение вещей представляется вполне естественным – в любой древней религиозной традиции лица, облеченные сакральным достоинством, получают свои знания в той форме, которая позволяет получить знания о них не любому образованному человеку, но одним лишь посвященным{Несмотря на все доводы, которые можно привести в пользу уникальности христианской религии и Церкви, едва ли будет правильным полностью отрицать присутствие в древней христианской Церкви традиций, похожих на эзотерические традиции других религий.}.

Отсюда стиль канонических норм, устанавливающих иерархические правила, отличается одновременно прямотой и косвенностью – он прямо устанавливает или фиксирует правила и в то же время позволяет о чем-то догадываться, упоминая что-либо хотя и не установленное прямо канонами, но воспринимающееся как обычное положение дел.

Отсутствие четкого «перечня полномочий» различных уровней иерархии в каноническом праве представляется вполне естественным с точки зрения задачи той организации, об иерархичности которой мы рассуждаем. Обратимся к 39 Апостольскому канону, который провозгласил вполне иерархический принцип – «пресвитеры и диаконы без воли епископа ничего да не совершают». Далее в каноне следует очень существенное объяснение: «Ибо ему (т. е. епископу – А.В.) вверены люди Господни, и он воздаст ответ о душах их».

Эта фраза представляется нам простым и достаточным объяснением положения вещей, сложившегося в иерархическом каноническом праве. Задача епископа (а вместе с тем и Церкви) в лучшем смысле этого слова сверхъестественна, она явно выходит за пределы этого земного мира. Для правотворца («канонического законодателя») это может означать и в какой-то степени невозможность, и, главное, ненужность «детальной проработки»{Как контрастно звучит эта закавыченная фраза в сравнении с процитированной чуть ранее задачей епископского служения!} полномочий различных уровней иерархии в каноническом праве. Право не создает эту сакральную иерархию, задача права – позаботиться о том, чтобы она сохранилась, и лишь в той степени, в которой решается эта задача, мы и находим присутствие иерархических норм в каноническом праве. Каноническое право выполняет, главным образом, не конституирующую, но охранительную функцию по отношению к церковной иерархии, заботясь о решении исключительно тех вопросов, нерешенность которых может означать угрозу для ее существования.

И еще одно важное замечание: если соборное (нормативное) право отметило лишь внешнюю оболочку фигуры епископа, то позитивное наполнение этой оболочки осуществилось ранее – в дидаскальной традиции. Ведь учительская традиция уделила очень серьезное внимание указанию того, какими качествами должен обладать кандидат в епископы (см. об этом ниже). Соединение задачи епископа (попечение о душах людей Господних) с качествами, которые позволяют эту задачу выполнить, представляются древнему каноническому праву достаточным правовым основанием епископства.

Приведенные рассуждения доказывают достаточность закрепления в нормативной традиции только принципиальных положений, относящихся к иерархическому строению Церкви. И эти принципиальные положения находим уже в Апостольских канонах.

Первый иерархический принцип, отраженный в Апостольских канонах, состоит в том, что пресвитеры и диаконы ничего не вправе делать без согласия на то епископа{Апостольский канон 39.}. Комментаторы указывают при этом, что речь идет о тех действиях, совершение которых в Церкви возможно на основе епископского достоинства (наложение церковных наказаний, совершение действий в отношении церковного имущества). Как бы то ни было, наличие такого правила подчеркивает основной иерархический принцип – подчинение нижестоящих уровней иерархии вышестоящим. Закрепление данного принципа в Апостольских канонах может показаться недостаточно конкретным, но в свете над-земной задачи Церкви и ее иерархии такое широкое закрепление данного принципа может расцениваться как наиболее приемлемое – ведь задача канонического права в части иерархического устройства направлена на создание для епископа как наследника апостолов максимально широких рамок, в которых он мог бы осуществлять попечение о вверенных ему душах.

Второй иерархический принцип, отраженный в Апостольских канонах, относится уже собственно к отношениям между епископами. Согласно Апостольским канонам, епископы каждого народа «должны знать старшего среди них». Без совета с ним епископы ничего не могут делать за пределами их епархиальных полномочий, а он, в свою очередь, ничего не должен предпринимать без совета со всеми епископами{Апостольский канон 34.}.

Кого следует понимать под старшим среди епископов? Африканский кодекс позволяет думать, что первоначально под старшим среди епископов понимался старший из них по возрасту{Такой подход отражен в Кодексе канонов африканской Церкви.}, в качестве критерия также могло использоваться время посвящения (рукоположенный ранее пользовался большей честью, нежели рукоположенные позднее). Последующие толкования под старшим среди епископов понимают митрополита{Правила Святых Апостолъ и Святых Отецъ с толкованиями. М.: «Паломникъ», 2000. С. 75–76.}.

Эти два правила, относящиеся к иерархическому построению духовенства, означают, с одной стороны, традиционное для иерархического принципа подчинение нижестоящих уровней вышестоящим, с другой стороны, специфическое для церковной иерархии завершение ее не единоначалием, но общим согласием епископов как предстоятелей Церкви, с этой целью и провозглашается правило о взаимоотношении епископов со старейшим среди них в 34 Апостольском каноне.

Каноническое право содержит и нормы, отражающие «негативный» аспект иерархического построения духовенства – к таким нормам относятся каноны, устанавливающие наказания для клириков, нарушающих иерархические правила. Так, апостольские каноны предусмотрели отлучение для пресвитера или диакона, «причиняющего обиду» епископу, лишение сана для пресвитера, презревшего своего епископа и основавшего собственный алтарь.

Канонические нормы оцерковной иерархии позволяют заключить также о наличии двух критериев построения иерархии в епископальной Церкви, которые назовем религиозным и организационным.

Религиозный критерий означал, что принадлежность клирика к определенному уровню церковной иерархии определяла различный объем религиозных полномочий. Так, например, пресвитер являлся священником и мог совершать те священнодействия, на которые не имел права диакон; епископ, являясь священником, мог совершать те священнодействия (например, рукоположение священников), на которые не имел права пресвитер.

Организационный критерий означал различное место в иерархии не в силу различного объема собственно религиозных полномочий, а в силу различного объема церковно-административных, церковно-властных полномочий, при сохранении того же объема полномочий религиозных. Примером является митрополит, который обладает тем же объемом сакральных полномочий, что и епископ, но при этом располагает властными полномочиями, не принадлежащими обычному епископу.

Епископ является центральной фигурой иерархического церковного устройства. Епископ является наследником апостолов и в качестве такового главой той епархии (впоследствии в терминах Западного канонического права – партикулярной Церкви), которая ему вверена.

Общепризнанно, что епископ пришел на смену учителям времен дидаскального периода в церковной иерархии. Канонический статус епископа показывает, что смысл этого «прихода на смену» означал на деле не «замену», но соединение, сохранение в фигуре позднейшего епископа наследия Церкви доепископальной (пророческо-дидаскальной) с учительскими и административными задачами Церкви иерархической.

Епископ в учительской традиции. Было бы весьма ошибочно сводить древнее каноническое право только к соборным постановлениям о епископах. Соборные постановления закрепили необходимые церковно-управленческие аспекты епископальной Церкви. Но моральный аспект епископата, ответ на вопрос о том, кто такой епископ и каким он должен быть, содержится в