святой Прокулы, и тут сказалась давняя страсть Пети Севостьянова к оригинальности. Никто в митрополии вспомнить не мог, чтобы церкви где-то носили имя супруги Понтия Пилата, но кто же запретит? Святая есть святая, она же и сон про Иисуса видела, и мужа своего от казни отговаривала. Возражать не стали, к тому же иеромонах беспокойный всё подальше.

Отец Всеволод служил в церквушке двадцать лет, всеми позабытый, безо всякой карьеры. Поначалу проповедовал он осторожно, как-никак, а паства была никем не окормляемая чуть не столетие. Но постепенно вошёл в раж. Верил отец Всеволод искренне и в предсказания Нострадамуса, которые сам и трактовал, и в календарь майя, и в планету Нибиру – во всё, что сулило скорое избавление от грехов мира. Сложно сказать, откуда взялась в нём эта одержимость предстоящим концом света, никаких психологических травм в детстве вроде не было. Но умом он был настолько блестящ, знаниями энциклопедичен, а речами убедителен, что со временем к нему на проповеди апокалиптичные в большинстве своём потянулись православные со всего района. Даже из сёл, где церкви были старые и священники не полные дураки.

На отца Всеволода регулярно шли жалобы и анонимки в митрополию, но в ответ было глухое молчание. Переспорить «одержимого», как его давно за глаза звало новосибирское высокопоставленное духовенство, было практически невозможно. Монашеские обеты он блюл безукоризненно, в связи с чем был не только незапятнан, но ещё и обладал кучей свободного от грешных дел временем, которое посвящал целиком теологическому и не только образованию.

К тому же сектанты всякие да проповедники различных традиционных конфессий обходили Знаменский район стороной – такова была сила снисканных иеромонахом Всеволодом авторитета и народной любви.

В общем, всё было не сказать, что контролируемо, но стабильно и предсказуемо. Пока отец Всеволод, одним из первых в Знаменском освоивший всемирную сеть, не увидел в ней хит, созданный двумя пареньками из Москвы – сайт живого Ленина.

***

С момента инцидента на Красной площади прошла неделя. Более двухсот человек обратились за медицинской помощью, требовали компенсаций. Жаловались в основном на психический шок, отравление газами, головную боль, нервные срывы, ушибы и ссадины. Были мужчины с перегаром и сломанными где-то носами, женщины с попорченной в давке одеждой. Одна даже принесла сразу два норковых манто: одно – порванное, другое – точёное молью. Самая экзотичная травма была зафиксирована в поликлинике №2: мужчина обратился с исцарапанной спиной. Компенсации, правда, не требовал, только справку для жены.

Шум, вызванный кражей тела Ленина, стоял несусветный, первые пару дней исключительно в российских СМИ да соцсетях, а к концу недели уже и по всему миру. Появились и свидетели, описывавшие нападение целого отряда боевиков, и комментарии представителей Федеральной службы охраны, опровергавших свидетелей и демонстрирующих записи с камер видеонаблюдения, и огромные простыни бывалых аналитиков в серьёзных газетах, подвергавших сомнению версии и свидетелей, и ФСОшников. В причастности к похищению подозревались кавказские боевики, решившиеся таки, спустя почти столетие, отомстить коммунистам; американские агенты, захотевшие вбить клин между разными слоями российского общества; либералы, отчаявшиеся ждать, когда символ коммунизма вынесут из Мавзолея; православные активисты с той же целью, но другой мотивацией – предать тело земле; и, наконец, власти, «что-то задумавшие» – детальная проработка этой идеи не клеилась, потому что намерения властей принято было описывать туманными формулировками, чтобы эти власти всерьёз не обидеть. Были, конечно, и совсем оригинальные версии, но до серьёзных масс-медиа они не добрались.

Сумел отличиться разве что один российский телеканал, пригласил в эфир пару академиков, на старости лет ставших верными рериховцами. Они уверяли, что за Лениным явились его давние почитатели из Шамбалы, те самые Учителя, что прислали в 1926 году через Николая Рериха письмо советским властям и землицу на могилу «брата нашего Махатмы Ленина».

Ближе всех к истине, как ни удивительно, подобрались не британские или американские хвалёные репортёры, а своя старая добрая и жёлтая в меру газета. Её журналисты, перебрав за неделю все вероятные версии и всех возможных экспертов, к самому важному итоговому выпуску, еженедельной «толстушке», остались без нового поворота темы. Маячил провал продаж номера и последующий крупный скандал в редакции. Поднапряглись. И тут, неожиданная удача, нашёлся не тронутый конкурентами и неизвестный широкому кругу эксперт со свежим взглядом. Даже и не эксперт вовсе, так, философ. Выглядел он неважнецки, то есть самое то для облика солидного учёного. Но редактор не удовлетворился этим и заставил дизайнеров увеличить лысину, добавить морщин и седины в чахлую бородку для солидности. «Теперь точно академик! – радовался главред. – На первую полосу!»

И вот впервые за несколько последних лет первую полосу газеты украсила не какая-нибудь доморощенная звезда, а дядька со взглядом, затуманенным поиском смысла жизни. Заголовок гласил: «Ленина выкрали, чтобы воскресить!» Подозреваемые – коммунисты. Это был действительно новый поворот, на «красных» как раз никто и не думал, наоборот, выглядели они и так и эдак пострадавшей стороной.

Но доцент кафедры истории русской философии МГУ популярно рассказал про учение Николая Фёдорова, русский космизм, большевистскую тайную религию. А нынче и момент настал подходящий: некоторые светила биоинженерии вполне готовы уже, по слухам, воссоздавать жизнь из, казалось бы, мертвее мёртвого материала. Никаких светил доцент поимённо не назвал, но всколыхнувшаяся новая волна массовой истерии по поводу похищенной мумии заставила активно шевелиться уже и ФСБ.

На гребне ажиотажа на допрос вызвали ведущего биоинженера страны, профессора МГУ, академика Илью Ивановича Подирова. Перед зданием спецслужбы его встретила громадная толпа журналистов с камерами, вспышками, микрофонами на штангах, словно заокеанскую звезду. Илья Иванович столько стресса за всю жизнь не испытывал. А пока он терпеливо разъяснял следователям азы науки, в его московской квартире устроили обыск, в первую очередь, чтобы успокоить распоясавшееся общественное мнение. Подиров узнал, обиделся. Ну не то что обиделся, а стало ему неприятно, что в его вещах копаются да ещё и на камеры всё снимают. Оказалось, что, несмотря на малый административный вес (учёный всю жизнь чурался важных должностей), у академика обширные связи. Он позвонил другу президента, некогда спасённому от верной смерти благодаря его разработкам, попросил, чтобы службы из трёх букв его больше не беспокоили. Уже назавтра были уволены следователь, проводивший обыск, и заодно два редактора крупных СМИ, чьи журналисты каким-то образом оказались приглашены в качестве понятых.

Подирова тут же оставили в покое. Ни у одного журналиста не поднималась больше рука позвонить знакомым силовикам и попросить информацию о нём. А упоминания о выдающихся успехах академика в связи с «ленинской историей» остались только в самых заштатных