Ни малейшего понятия, о чем идет речь, хотя что-то связанное с гипермаркетом «Старк» смутно колыхалось в памяти. Где-то я уже видела эти темные волосы и пронзительно синие глаза. Впрочем, его имя мне ни о чем не говорило. Потрясающий парень навестил меня в больнице. Невероятно. И принес цветы. Это уж совсем из области фантастики!

— Конечно, помню, — не моргнув глазом, соврала я.

— Отлично, — заулыбался Габриель. На этот раз, слава богу, мой пульс не зашкалил. Я почувствовала, как щемит сердце. Совсем чуть-чуть. Вот если бы передо мной стоял Кристофер… — Честно говоря, я сомневался, что ты меня узнаешь после того кошмара.

О чем он? Непонятно. Я загадочно засмеялась в ответ и протянула руку к шелковистым лепесткам роз. А увидев свою руку, остолбенела… Это была не моя рука. То есть, по идее, моя. Она росла из моего предплечья. Только выглядела как-то странно. Вместо привычных обгрызенных ногтей (увы, у меня жуткая привычка грызть ногти) я увидела чужеродный отросток (иначе не назовешь!) с безупречным французским маникюром на ногтях. Что это?! Вроде бы пальцы стали тоньше. Интересно, а пальцы могут похудеть? Наверное, да, если долго валяться без сознания. Сколько же я была в отключке в таком случае? Потом я догадалась: скорее всего, Фрида приклеила мне искусственные ногти. Она давно порывалась это сделать.

Тут я осознала, что Габриель уже некоторое время что-то говорит:

— …хорошо выглядишь. Про тебя ходят разные слухи. Я был готов ко всему, когда шел сюда. Тут все держат в строжайшем секрете, посторонних на твой этаж не пускают. Пришлось пробираться тайком.

Он втихаря проник на мой этаж? Боже, какая прелесть!

— Как самочувствие?

— Нормально, — ответила я. — Только спать все время хочу.

— Отдыхай, тебе нужно восстановить силы, — забеспокоился Габриель. — Прости, что разбудил.

— Нет-нет, ничего страшного, — выпалила я, испугавшись, что он сейчас уйдет. Я не могла допустить, чтобы галлюцинация с писаным красавцем в главной роли так быстро оборвалась. Тем не менее я уже вовсю боролась со сном. Как я ни пыталась удержать глаза открытыми, они закрывались сами собой, совсем как на уроке мистера Грира. — Не уходи! — взмолилась я.

Габриель сидел так близко, что я и опомниться не успела, как накрыла его руку своей. Господи, что это со мной? Как я осмелилась схватить парня за руку? Да еще такого привлекательного! Конечно, я не первый раз в жизни нахожусь так близко от красивого молодого человека. Кристофер, тоже, между прочим, не урод. Хотя никто (Фрида и «ходячие мертвецы» уж точно) не признает этого, пока он, по крайней мере, не пострижется. К тому же Кристофер ни разу в жизни не дарил мне розы. Он так и не появился в больнице (не думайте, что я не заметила). И вообще, он никогда не поглаживал мою ладонь своим большим пальцем, как Габриель. Когда наши с Кристофером руки сталкивались, он отдергивал свою со скоростью звука, думая, что это была случайность (наивный). В любом случае, раз я имею дело с галлюцинацией, передо мной открывалась уникальная возможность научиться держаться за руки с молодым человеком. И когда выпадет такой шанс с Кристофером (ведь должен же настать такой день?), я уже буду знать, что к чему.

Стоило мне коснуться руки Габриеля, как он забыл про спешку.

— Я посижу тут, пока ты не уснешь…

Ух ты! Звучит приятно. Очень даже приятно! Надо же, какая замечательная галлюцинация. Оставалось только надеяться, что Кристофер в аналогичной ситуации поведет себя не хуже Габриеля.

Что-то было не так. Сценарий явно не дотягивал до идеального. И тут меня осенило.

— Споешь ту песню? — Мои глаза уже превратились в узкие щелочки. — Ту самую, которую ты пел… — Где он мог ее петь? Не знаю. Я точно слышала, как он поет. Но где?

Он улыбнулся:

— Ты слышала мою песню? А мне казалось, ты подошла уже после моего концерта… Я с удовольствием ее тебе спою.

О чем это он? Вскоре Габриель начал петь, и все остальное, кроме его проникновенного голоса, было уже не важно. Я погружалась в сон под убаюкивающие звуки песни, а где-то далеко-далеко послышался голос темноволосой докторши: «Так, а вы что здесь делаете?» И пение оборвалось. Впрочем, к этому времени я уже благополучно спала, и мне было все равно.

Потрясный парень Габриель Луна спел мне колыбельную, подарил мне розы и держал меня за руку. Нет, мне точно приснился сон. Без вариантов. Самый классный сон за всю мою жизнь. Если бы только в главной роли был не Габриель, а кое-кто другой, я бы так и спала до конца своих дней.

Но пришлось проснуться. Был день. На стуле около кровати сидела девушка, которая трясла мою руку и повторяла как заведенная:

— Никки! Никки, просыпайся! Да проснись же ты! Увидев, что я открыла глаза, она затараторила:

— Слава богу! Чем они тебя накачали? Лежишь как неживая. Я уж думала, ты в коме.

Я молча хлопала глазами. Ее лицо показалось мне знакомым, хотя, убей, не помню, откуда. Может, мы вместе учимся? Если так, то почему она со мной разговаривает? Надо же, какая красавица: смуглая, с высветленным стильным каре, с забавно торчащими худыми ключицами. Крутые девчонки из нашей школы никогда бы не заговорили с такой, как я. Разве что попросили бы убраться с дороги…

— Чего мне стоило тебя найти! У каждого лифта понатыкано полицейских, никого сюда не пропускают! Пробраться к тебе сложнее, чем найти в воскресенье свободный столик во французском ресторане, — продолжала щебетать моя посетительница. — Пришлось спрятаться сначала под лестницей, а потом в туалете, пока не удалось просочиться к тебе в палату. Слава богу, у меня с собой был свежий номер «ОК!». Я его подбросила в ординаторскую: надеюсь, теперь медсестры найдут чем заняться. Хорошо хоть Бритни на обложке, а то не прокатило бы.

Я наконец сообразила, где видела эту девушку. Мы не сталкивались в коридоре школы; нет, ее фотографии были на обложке Фридиных журналов. Лулу Коллинз, дочь Тима Коллинза, известного режиссера киноверсии «Джорниквеста». Фильм, может, и заработал кучу денег, да только мне чуть весь интерес к игре не отбил… Но что Лулу Коллинз делает в моей палате?

— Этот заговор молчания вокруг тебя так достал, — продолжала она, — что я решила действовать самостоятельно. Представляю, как будет беситься Келли, но я, как твоя лучшая подруга, имею право знать, что с тобой происходит. Да, кстати, я уже на стенку лезу от бесконечного скулежа. Ты не представляешь, как она без тебя горюет, поэтому я взяла ее с собой. Понимаю, что нарушаю правила, но, с другой стороны, некоторые из них — полный бред.

С этими словами Лулу Коллинз достала из своей необъятной сумки… белую пушистую собачонку, принадлежавшую Никки Ховард, и положила ее на кровать. Странное дело, собачка тут же перебралась поближе и начала ласкаться. Вот уж никогда бы не подумала, что меня любят собаки. Я, конечно, прекрасно к ним отношусь, но у нас в семье ни о каких питомцах не могло быть и речи, учитывая оригинальный образ жизни моих предков (папа обитает в Нью-Хейвене, мама — в Нью-Йорке). Боже мой, как же эта собачка радовалась! Она лизала мое лицо и прыгала по мне как бешеная, попутно выдергивая провода.