— Покажи мне, — попросила она. Он знал, чего она хочет.

Он побагровел, выпустил ее руку, отвел взгляд, засмеялся, чтобы скрыть робость, которую, вероятно, испытывал, и снова попятился.

— Ты особенная, — сказал он. — У тебя к этому природный талант. Впрочем, все не так легко, как ты думаешь. Одно дело внутреннее картирование, а тут… Такой уровень погружения в чужое сознание сейчас просто недостижим — не хватает пропускной способности. Не хватает возможностей протокола.

Сэм видела в его сознании, что это правда, видела также, что он пока воздерживается от сближения. Но было и кое- что еще. Разочарование. Нужно проявить терпение.

— Ладно. — Она улыбнулась. — Пойдем к остальным?

Кейд снова взял ее за руку, усмехаясь, излучая возбуждение.

— Сэм, тебе там понравится.

И она понимала, что это действительно так.

Он вывел ее из этого прохладного помещения и через комнату для персонала провел к тяжелой экранированной двери, ведущей в главный ангар.

— Я собираюсь сделать так, чтобы ты сначала почувствовала немногое, а потом все больше и больше.

Кейд открыл дверь. По ушам ударила музыка — электронная и фольклорная, ритмическая и трансделическая. Этот жанр называется флюкс — музыка достаточно заводная, чтобы под нее танцевать, и достаточно спокойная, чтобы этого не делать.

В то же время в голове Сэм звучало нечто другое — множество голосов, приглушенных, отдаленных, говоривших одновременно. Но это был не просто звук. Он был полон смысла — информации, эмоций. Возбуждение, легкомыслие, страх, восхищение, нетерпение, разочарование, желание, удовлетворенность — все вместе и все в некотором отдалении. Ничего похожего на то, что она испытывала в себе. Но это были чужие сознания!

Кейд провел ее за дверь.

Теперь ангар выглядел по-другому. Свет был насыщен медленно изменяющимися оттенками всех цветов спектра. Угол, в котором они находились, был ярко-голубого цвета, сменяющимся цветом индиго и фиолетовым. Напротив красный цвет переходил в оранжевый, а слева оранжевый сменялся зеленым.

По ангару были рассеяны люди, десятки людей — вполне достаточно для того, чтобы вдохнуть жизнь в это огромное пустое пространство. Они были одеты так, как в Сан- Франциско одеваются на вечеринку — короткие юбки и обтягивающие брюки; бархат, винил и искусственная кожа; тату, пирсинг и не совсем легальный боди-арт, при движении смещавшийся и расплывавшийся. Сэм ощущала их в своем сознании. Геи, натуралы, бисексуалы; одиночки, пары, тройки и более сложные сети.

Этот мальчик-ученый привел ее в самое сердце контркультуры. И эта контркультура была пропитана нексусом.

Вокруг них и сверху в такт музыке колыхались стены, покрытые «умной тканью». По изогнутой внутренней поверхности ангара пробегали серебристые, красные и синие волны, словно рябь, вызываемая музыкальными ритмами, которые извлекал Ранган. Все было органично и впечатляюще. Глядя на это зрелище, Сэм знала, что это трек «Фуга Будды» в исполнении группы «Апоптоз»' — ритмы, навеянные звуками прибоя, которые услышал одурманенный гашишем член этой группы Свен Утлер в одну жаркую летнюю ночь на пляжах таиландского острова Пханган.

Сэм вдруг осенило. Она ведь просто знала это — так, словно знала всегда. Словно слышала эту запись десятки раз, слышала ее историю от Свена, Рангана или уже от Кейда.

У Сэм перехватило дыхание. Это был замечательный трек, от которого ноги пускались в пляс, но это ее не волновало. Они просто вложили ей в голову эту информацию! Вот что можно сделать с помощью этой технологии! Вот какой может быть археология данных! Так можно обучать людей! Так можно делать что угодно!

Она повернулась к Кейду — рот раскрыт, глаза полны изумления. Тот только усмехнулся. Он знал ее мысли, и она знала, о чем он думает: заразительный энтузиазм, возбуждение от ее возбуждения, гордость за свои достижения.

Как мальчик, который показывает свои игрушки, подумала она, и он зарделся, отвел глаза и засмеялся.

Затем Кейд взял ее за руку и повел в толпу. Двое стояли друг перед другом, их руки странно, неловко двигались, они хихикали и громко смеялись друг над другом.

— Что они делают? — спросила она Кейда.

Он усмехнулся.

— Мы называем это «тяни-толкай». Они используют нексус, чтобы привести в движение тело другого, посылая

‘Апоптоз — запрограммированная организмом гибель клеток в процессе преобразования тканей.

импульсы в его двигательные центры. Или же пытаясь это сделать. Для большинства людей это не так просто.

Сэм посмотрела на него.

— Может, попробуем? — спросила она.

Кейд снова усмехнулся.

— Попозже.

И он повел ее дальше в ангар, к стоявшим по кругу кушеткам. Там что-то должно произойти, прочитала она в его сознании. Какой-то эксперимент. И она может принять в нем участие.

— Здесь мы ближе всего подошли к взаимному картированию. Когда калибровка производится в нескольких сознаниях. Хочешь попробовать?

Да. Господи, да! Ей хотелось проглотить их всех.

Нет, запротестовал слабый голос.

Сэм проигнорировала его и молча кивнула Кейду.

Шестеро мужчин и женщин уже лежали на кушетках, оставалось место еще для шести. Когда они с Кейдом приблизились, другие сознания угасли. Теперь она могла ощущать только шесть этих, причем довольно четко. Она также могла ощущать Кейда, но все остальные были покрыты пеленой ментального молчания.

Кейд находился сзади, слегка касаясь руками ее плеч. Он провел ее к одной из кушеток и помог сесть, затем присел рядом на корточки.

Вскоре пришли остальные и заняли свои места. Двенадцать человек на кушетках и несколько наблюдателей чуть в стороне.

— Готова? — вслух произнес Кейд, обращаясь к ней одной.

Сэм кивнула.

Что-то начало происходить. Одиннадцать сознаний начали расти в ее ощущениях, становясь все более ясными, все более сфокусированными. Они были столь всеобъемлющими, столь насыщенными мыслями и воспоминаниями, желаниями и эмоциями! Их дыхание синхронизировалось. Закрыв глаза, Сэм могла видеть и ощущать чужие индивидуальные линии мысли.

Одиннадцать сознаний одновременно касались одиннадцати частей ее души. Несказанная радость Брайана, вызванная бурным, бьющим через край безумием игры сознаниями. Уравновешенность и спокойствие Сандры, ее безмятежность, порожденная долгими годами занятий йогой и служащая опорой для всех окружающих. Ее самадхи[4]. Иваново материалистическое восприятие музыки и математики в их взаимодействии с танцем, гармония и диссонанс в мыслях вокруг него. Видение в сознании Леандры — белковые формы, складки и рецепторы, десятки мужчин и женщин, соединившие свои сознания, чтобы их расшифровать… Слезы на лице Жозефины, слезы радостных воспоминаний о детстве, о том, как они зажигали фейерверки с любимым папой, которого она потеряла. Потеряла как… как…