– А без пропуска я не выйду?

Как и все нормальные люди, я знала о том, что без пропуска нельзя войти в некоторые места. А вот что без пропуска нельзя выйти, конечно если это не тюрьма и не больница – с таким я сталкивалась впервые.

– К сожалению, нет, – вежливо, но бесстрастно ответил охранник.

Я хотела было уже сказать: «А если я попытаюсь вырваться, вы будете держать меня силой?», но потом прикусила язычок. От того, что Дэвид Кронберг не без удовольствия трахает меня со своим дружком и считает нужным обвязывать верёвками, предлагает звать его по имени и планировал на сегодняшний вечер что-то явно бесстыдное, он не перестал быть Дэвидом Кронбергом – чудовищем, которого боятся все, у кого есть инстинкт самосохранения. Меня сотрут в порошок по щелчку его пальцев, а если он щёлкнет ими дважды – никто даже не станет искать мои останки.

– Конечно, – улыбнулась я охраннику, – я поднимусь. Это совсем вылетело у меня из головы.

Несколько секунд поездки на скоростном лифте – и вот я уже стою перед Кронбергом. Если он и видел то, что произошло между мной и Саймоном, то сейчас явно не подавал вида. Сунул мне в руки бокал с вином, взял со стола другой такой же и бесстрастно спросил:

– Как прошёл первый рабочий день?

– Не слишком продуктивно, – ответила я, имея в виду исключительно свои рабочие обязанности. – Пока присматривалась, привыкала к рабочему месту.

– Я слышал, вы что-то не поделили с Саймоном?

«Слышал? Или видел?» – очень хотелось спросить мне, но я сочла за лучшее не рисковать более.

– Я не хотела его обидеть, – призналась. – Но, похоже, обидела.

– Обидеть Саймона? – Кронберг усмехнулся. – Боюсь, это сложно. Но ты перешла границу.

– Откуда мне знать, где проходят какие-то границы?! – неожиданно взорвалась я. – Если вы играете со мной в какую-то дурацкую игру, по крайней мере, потрудитесь объяснить правила!

Кронберг приблизился быстро и вдруг заглянул мне в глаза.

– Надо же? Ты полюбила правила? А мне казалось, человек, который взламывает чужую систему безопасности, не слишком уважает правила, не говоря уже о законах.

И весь мой запал прошел.

Он знал, как ставить людей на место.

Я замолчала. Не только потому, что не хотела выводить его из себя, а ещё и потому, что он, чёрт возьми, был прав. Нравилось мне это или нет, но прав. И как ни паршиво было это признавать, мне слишком часто нравилось все, что он делает.

Даже то, как смотрит сейчас – без толики желания, интереса, но это заводит.

– И… – спросила я, словно сдаваясь под натиском этого взгляда, – что теперь делать?

Кронберг равнодушно пожал плечами.

– Не думаешь же ты, что я всё брошу и начну улаживать ваши отношения?

Откровенно говоря, я была уверена, что этот вопрос он возьмет на себя, ведь это были его планы на вечер. Но, кажется, я ошибалась. Ни жестом, ни взглядом он не выдал того, что вообще помнил о них, в то время, как веревка продолжала меня искушать.

– И как же тогда… – пробормотала растерянно я.

– Пойди и поговори с ним, – посоветовал Кронберг. – Его дверь напротив.

Удивительно, но я именно так и сделала. У меня даже мысли не мелькнуло оспорить, попытаться что-либо доказать, попытаться выбить пропуск и тут же уйти…

Выйдя из одного кабинета, пересекла безразмерную приёмную, которая, как и утром, была пуста, и постучала в дверь другого. Мне не ответили. Но развернуться и уйти даже сейчас было совершенно невозможно. Это как в компьютерной игре: ты пытаешься выйти из здания, охранник отправляет тебя к боссу, а босс отправляет ещё куда-то. И пока все инстанции не будут пройдены – дверь не откроется.

Выдохнув, я открыла незапертую дверь и вошла.

Саймон сидел за столом, заваленным бумагами. Поднял на меня взгляд, абсолютно равнодушный, ничего не выражающий, и снова уткнулся в бумаги. Ясно. И здесь никто не собирается мне помогать.

– Саймон, я пришла извиниться, – начала я, чуть помедлила и все же продолжила: – Я уяснила урок. Мне не следует использовать тебя, чтобы доказать что-то мистеру Крон… Дэвиду.

Он выслушал это молча и ничего не ответил. А я пыталась догадаться: он по-настоящему злится – или всё это часть игры? Впрочем, какая разница. Я помолчала ещё немного и наконец сдалась.

– Что я должна сделать, чтобы ты меня простил?

Теперь он посмотрел на меня уже с интересом.

– Подойди ко мне, – сказал он, и я, с облегчением выдохнув, сделала несколько шагов в его сторону, чтобы получить новый приказ: – Расстегни ремень.

Теперь я испытала долгожданное облегчение. Игра стала знакомой и понятной. К тому же, захватывающей, и той, в которую я и сама хотела бы поиграть.

Опустившись на колени у массивного кресла, я уселась между ног Саймона. Потянувшись, расстегнула пряжку ремня и потерлась щекой о внушительный бугор на штанах.

Провела по нему губами, обдавая дыханием, лизнула и взглянула на мужчину, ища одобрения.

– Думаешь, так просто? – Он усмехнулся. – Очень самонадеянно, детка.

Он встал, почти оттолкнув меня. Одним резким движением вытащил ремень, и, глядя мне в глаза, сложил его вдвое.

Что? Чёрт! Этого не может быть! Он же не собирается…

Я не могла поверить своей догадке, но в следующее мгновение мне пришлось это сделать. Мужчина рывком поднял меня с пола, смахнул бумаги со стола и уложил меня грудью на стол. Щеки коснулась холодная поверхность, и теперь сомнений не оставалось.

– Нет, – попыталась воспротивиться я. – Нет, не делай этого!

– Лучше заткнись, – он сказал это коротко и тихо, но так, что я сразу почувствовала: действительно лучше заткнуться.

Он задрал юбку, резко, мне кажется, я даже услышала треск ткани. Ещё одним резким движением стянул с меня трусики, и тут же мои ягодицы обожгла резкая боль.

Я не верила в то, что это происходит на самом деле.

Да, я с задранной юбкой и на столе – почти так, как хотела, но…

Удар, второй, третий. Они следовали один за одним, не давая мне передышки, не давая возможности все осмыслить. Было не столько больно, сколько стыдно и унизительно. После третьего удара возникла пауза, и я осмелилась подать голос:

– Это всё? Я могу подняться?

– Чёрта с два, – последовал жесткий отказ. – И я же сказал тебе заткнуться. Или ты хочешь и кляп?

Веревка, ремень, кляп…

Такого сочетания я точно не выдержу. Для меня и ремень был чем-то на грани. На той грани, края которой я пока даже не чувствовала, не могла понять, что делать и как действовать дальше.

Закусив губу, я приготовилась вытерпеть то, что случится дальше, что бы это ни было.