«День третий: мне не терпится… А что не терпится, непонятно. Конечно, хочется побыстрее домой, но, с другой стороны, мне надо еще окрепнуть, похорошеть и сил подкопить. Но в больнице режим, то на укол вставать, то ребенка приносят, то обед, то на измерение давления… Толком не поспишь, а дома я бы дрыхла как сурочек.

День четвертый: вот и настало 8 апреля! Малышу сегодня исполняется три дня! Я его обожаю.

Сама много думаю о насыщенной жизни. Была б моя воля, я бы уже понеслась в салон красоты — делать пилинги и прическу!

Еще я представляю, как выйду из больницы и вместе с любимой семьей устрою настоящий праздник; надену потрясающе красивое открытое платье, украшения, распущу приведенные в порядок волосы, распылю любимые духи.

Перед этим похожу в солярий, накуплю всякой косметики и прочее.

Моя кожа будет абсолютно здоровой, гладкой и приятного ровного золотистого цвета. Да, я порядком измучилась от аллергических высыпаний во время беременности, и чистая кожа стала просто навязчивой идеей.

А волосы! Волосы приобретут более яркий цвет и новую ухоженную форму.

Я с удовольствием буду гулять по магазинам на высоких каблуках, накуплю себе красивого нижнего белья и просто умопомрачительную шелковую пижаму, чтобы поскорее забыть о хлопковом ужасе бледно-зеленого больничного цвета, выдаваемом в роддоме. А как альтернативу бандажу можно будет носить умопомрачительный корсет.

Уже через месяц я засияю, как прежде!

Ну и конечно, я обязательно съем двойную порцию штруделя».

После четвертого дня в послеродовом отделении счет дням я потеряла. Вот кое-что из записей, сделанных в те трудные дни, когда я бодрилась из-за всех сил:

«Я благополучно пережила истерику, призналась в любви к малышу. Помогла ему срыгнуть, да и вообще пережила еще один день восстановления! Я молодчина — красивая, здоровая, быстро и благополучно регенерирующая!)))))»

Как видите, аутотренинг и самовнушение никто не отменял.

И еще один день.

«Доброе утро, бутуси! Сегодня у меня хорошее настроение. Сегодня будет происходить много событий, надеюсь, день пролетит быстро.)) Пока я сонная и довольная.

Выписывают мою соседку по палате — она плачет от радости))

Мне сегодня обработали шов и объявили о новом заборе катетером, что вызвало настоящую истерику.

Пришло молоко, что вызвало сначала радость, а потом отчаяние — ужасно болят груди! Сильнее, чем болел живот, прямо кошмар какой-то.

Но сейчас принесут малыша, и я отвлекусь от боли и мрачных раздумий… Еще минуту назад мне вообще ничего не хотелось, только спать, достал больничный режим, достали уколы. Хочу домой, хочу поплакать и спать, даже вкуса еды не ощущаю, от постоянной ноющей боли хочется выть, как еще себя поддержать в позитиве?! Я здорова! Я красива! Я счастлива! Я сильная! И я целеустремленная!»

И я молодец. Может, стоило испытать боль и радость, страх и облегчение, чтобы узнать себя с этой стороны.

В роддоме, как в армии или даже как в тюрьме, человеку дается возможность испытать себя на прочность. Такой экспресс-курс.

Проверка на выносливость, способность держать себя в руках и полюбить того, кто хоть и жил в твоем животе девять месяцев, а все равно настоящая загадка. Мой ребенок, мой сын, это крошечное создание одновременно очаровывало и пугало меня.

Первый месяц — это месяц, который можно сравнить с похмельем в понедельник. Соображаешь туго, все болит и ноет, хочется лежать и чтобы кто-нибудь заботливо отпаивал тебя рассольчиком… но надо на работу!

А работа заключается в том, чтобы кормить маленькое чудо, одевать, мыть, намазывать кремиком и чистить носик смешными масляными турундочками.

Я поняла, как близко мы все стоим к границе безумия. Путь от умиления к раздражению занимал у меня секунд тридцать. И когда мне становилось совсем невмоготу, я бесстыдно срывала злость на всех, кто попадался под руку. Я не была к себе слишком строга, я разрешила себе быть мегерой. Мне это было необходимо. Я как будто мстила окружающим за то, что побывала в «стране страха и боли», роддоме, а они не уберегли меня от этого.

Понятно, что это абсурдно, но боль и разочарование делают нас слегка странными.

Не спать ночами и привыкать к роли мамочки в первый месяц было не так уж и сложно. Легче было не потому, что малыш все время спит, а по одной простой причине — мои родители были рядом.

Второй месяц ознаменовался отъездом родителей.

С уходом за малышом с трудом, но я все-таки справлялась. Соблюдать диету стало неимоверно трудно. Все время хотелось есть, и не что-нибудь полезное, а булки, колбасу и жирных-прежирных цыплят.

Риск растолстеть до бегемотских размеров не шел ни в какое сравнение с тем, чем стала для меня еда. Это было единственное доступное удовольствие. Находясь в постоянном стрессе из-за новой социальной роли, из-за неудовлетворенности своим внешним видом и укоренившейся во время беременности привычки много есть я создала из еды культ. Успокоение таилось в очередной булке.

Но мне повезло, мне всегда везет. Мой обмен веществ справился, и, даже несмотря на мой зверский аппетит, я все равно медленно, но верно худела.

Конечно, помогло кормление грудью.

Казалось бы, ребенок был причиной стольких физических страданий и психологических проблем, что я могла не принять его. Но я люблю его до дрожи. Глядя на его маленькую головку у своей груди, я поняла значение слов «самое дорогое в жизни».

Но грудное вскармливание далось мне героическими усилиями. Мало того, что в роддоме я неделю мучила себя дьявольским изобретением — молокоотсосом. В течение первых трех месяцев я страдала от ужасной боли в груди, от которой я каталась по кровати и выла. Чтоб не напугать ребенка или близких, выла я исключительно в подушку.

Мою грудь изнутри жгло огнем, словно она наполнялась не молоком, а осколками битого стекла. Никакого обезболивающего, кроме таблетки ибупрофена, мне было нельзя. Ибупрофен в разрешенной дозе не помогал, а принять больше мне не позволяла ответственность перед новорожденным. Начитавшись форумов, я стала подозревать, что, возможно, в мою грудь попали микробы из-за рассосанных в кровь сосков (это не шутка). Однако анализ молока на стерильность установил, что мое молоко образцово-показательно здорово.