– А то, что было внутри?

Испе́р выглядит таким встревоженным, что я, опасаясь, что совершила ошибку, робко указываю в сторону кухонной двери. Он может только догадываться, что я имею в виду, но уже пробирается по глубокому снегу, пока не оказывается в том месте, где летом растет травяной сад. Испе́р останавливается перед ямой в снегу.

– Этого я и боялся, – говорит он. Я слежу за светом, который он создает своей рукой и вижу: там, куда я вылила отвар, в земле образовался небольшой кратер, в котором собирается талая вода.

– Я сделала что-то не так?

– Нет, – говорит он и поворачивается ко мне. – Напротив, ты все сделала правильно, но это именно то, что я думаю. Я не эксперт в древней магии, но по запаху могу сказать, что здесь рассеялось мощное заклинание. Что было написано в письме? Надеюсь, вы прочитали его прежде, чем бросать в огонь?

– Совершеннейшая чепуха, – отвечаю я. – Что-то начинается и что я должна быть готова. Но тот, кто написал письмо, знал, кем была моя мать. И это действительно обеспокоило меня.

– Почему ты думаешь, что он это знал?

– Он назвал меня дочерью нечестивой.

– Под этим подразумевалась не твоя мать, Клэри. Твоя мать, возможно, не была святой, но в данном случае подразумевается воплощение древних сил, которые все еще ходят в человеческом мире. Мы думали, что они умерли или ушли. Но сейчас они возвращаются. Пробуждаются. В древние времена их почитали святыми, но мой отец любит называть их нечестивыми. Потому что они приносят только зло и ничего больше.

Я понимаю, что в письме меня назвали дочерью тех, кто якобы приносит только зло, но не могу увязать одно с другим. Особенно сейчас, посреди ночи.

– Пойдем спать? – с надеждой спрашиваю я.

– К сожалению, нет. Я должен идти.

– Ты шутишь!

– Увидимся за завтраком.

Он наклоняется и целует меня, что ненадолго компенсирует мое огорчение. Я почти забыла, что его поцелуи творят с моим телом. Как чудодейственный эликсир, насыщенный эйфорией, моя кровь внезапно пускается по венам и воспламеняет мое сердце. Но радость длится недолго. Я едва вспоминаю, каков на вкус и ощупь незнакомец, за которого я вышла замуж, когда он снова отпускает меня.

– До завтра, – говорит он. – Спокойной ночи, моя Лунолицая!

Он подзывает дракониху, голова которой исчезла в кратере от дьявольского отвара. Ее голубые глаза призывно светятся, когда она появляется с двумя червями в пасти, которых нашла в земле. Едва Испе́р взбирается ей на спину, как она резко взлетает и с порывом ветра уносит моего супруга прочь.

Тишина, оставленная после них, пахнет сладким ледяным кофе.

Когда на следующее утро выглядываю из своей башенной комнаты в сад, я вижу, что снег, наконец, перестал идти: небо безоблачно, а восходящее солнце заливает снежный пейзаж персиковым светом. Я высовываюсь из окна и уже собираюсь сделать глубокий вдох, как обнаруживаю на улице солдат. От испуга забываю про воздух: трое мужчин в униформе сидят на лошадях, еще пятеро стоят в карауле у ворот нашего сада. Мой взгляд блуждает вдоль садового забора, где я вижу еще семерых стражников. Этот проклятый Испе́р – как он смеет превращать мой дом в осажденную крепость?

По крайней мере, у него хватает приличия размещать солдат за воротами, а не в моем саду. Гнев, который на мгновение вспыхивает во мне, быстро утихает, потому что одна только мысль об Испе́ре наполняет меня предвкушением. К тому же я слышу колокольчики, объявляющие о прибытии королевских кухонных пони. Вот уже целую неделю первый повар короля отправляет на санях поваренка, чтобы тот мог доставить к нашему завтраку очередное восхитительное творение, созданное в честь Каниклы. Сани с пухлыми толстокожими пони только что остановились перед воротами, и поваренок выбирается из них. Но когда он пытается пройти через ворота, солдаты преграждают ему путь. Да не может быть!

К счастью, несколько часов назад я легла в кровать полностью одетой, поэтому все, что мне теперь нужно сделать – это причесаться и ополоснуть лицо над фарфоровой чашей, прежде чем покинуть башенную комнату и сбежать по многочисленным ступеням, которые приводят меня в холл нашего дома.

Рвение, с которым я собираюсь в ярости наброситься на солдат, оказывается излишним. Ах да, у меня же есть добрая фея, которая забыла, что у нее на другом конце города имеется собственное жилье. Она уже там, и я слышу, как она указывает солдатам на их место. Солдаты не очень-то впечатлены этим, насколько я могу судить из уборной, но моя фея все же отвоевывает драгоценную корзину поваренка, что самое главное, и вскоре после этого с раскрасневшимися щеками врывается в дом. Я выхожу из комнаты и следую за феей в столовую, где она выкладывает ароматные невесомые шарики из корзины на большую тарелку.

– Держу пари, они даже лучше вчерашних миндальных булочек! – восхищенно восклицаю я, протягивая руку к одной из круглых свежеиспеченных штуковин. Фея-крестная отводит мою руку в сторону и сверлит меня мрачным взглядом.

– Что ты ему рассказала? – спрашивает она.

– А? Кому?

Запах, проникающий в мои ноздри, парализует разум. Она о поваренке? Ну, ему я не говорила ничего, кроме «Спасибо!» и «Передавай привет повару!».

– Испе́ру! – шипит моя фея. – Солдат там, снаружи, на удивление хорошо осведомлен.

– О чем?

– О том известии, которое ты получила вчера, и о злом духе, которого мы изгнали.

Моя добрая фея смотрит на меня так, будто я совершила государственную измену.

– Я не знала, что это секрет.

Она закатывает глаза.

– Клянусь всеми духами и богами – это дела древней веры! И они ни в малейшей степени не касаются императора.

В этот момент раздаются определенные звуки, по которым мы понимаем, что мои сестры спускаются с лестницы. Нервное высокопарное «клик-клак», исходящее от каблуков Этцисанды, и тяжелое, уютное «бум-бум», производимое шагами Каниклы. А еще шелест тафты и шелка.

– Быстрее, – торопит Этци сестру. – Давай-давай. Только представь, как это будет выглядеть, если барон придет, а ты еще не уселась за стол.

– Нужно было разбудить меня раньше.

– Я будила. Примерно раз пять!

– Правда? – спрашивает Каникла. – О, ты только понюхай! Этот аромат!.. Умираю с голоду.

Бум-бум-бум! Со скоростью, которой посторонний человек никогда бы не заподозрил в моей почти шарообразной сестре, Каникла пробегает мимо Этци и первой достигает комнаты для завтрака.

– Вы уже пробовали? – спрашивает она, указывая пальцем на тарелку со свежей выпечкой.

– Нет, – отвечает моя фея. – Попробуют, когда усядутся за стол и ни секундой раньше. Сколько еще раз мне нужно это повторять? Клэри, вода должна была уже вскипеть. Не будешь ли ты так добра?.. Прошу тебя.