— Может, я так и сделаю! — огрызнулся Элион. — Все лучше, чем превратиться в бесчувственное чудовище…

Кергорн сурово поджал губы, и молодой чародей понял, что зашел слишком далеко. Он поспешно захлопнул рот и попятился.

— Помнишь то время, когда ты был ничтожным сопляком-деревенщиной? — негромко спросил архимаг. — От тебя тогда спасу не было — все ходил за мной по пятам и ныл, упрашивал, чтобы я сделал тебя членом Тайного Совета. Помнишь, что я тогда тебе ответил?

Элион кивнул, слегка поежившись при мысли о том, каким он был несносным надоедой:

— Ты сказал, что не в твоей власти сделать меня членом Совета. Что это право я должен заслужить.

Архимаг кивнул:

— Совершенно верно. И ты действительно заслужил право стать членом Совета. А вместе с тем — как бы ты сам должен был понять, если бы все эти годы внимательно меня слушал, — право на все тяготы и муки чародеев. Рано или поздно все мы теряем своих друзей, подруг, напарников. И учимся жить дальше, жить без них. Мы скорбим по ушедшим, мы чтим их память, мы всегда их помним — но никогда не позволяем мертвым править нашей жизнью. Мы не можем, не смеем допустить такого, Элион, иначе скатимся в безумие. Нет, мы учимся жить без них, продолжать их труд, дабы знать, что они погибли не напрасно.

Он помолчал, не сводя с Элйона испытующего взгляда.

— Именно поэтому, мальчик мой, я решил поручить тебе новое дело. Сегодня же. Сейчас. Как скоро ты можешь отправиться в путь?

Элион похолодел.

— Но… как ты можешь?! Я был ранен и еще не вполне оправился! Я потерял напарника, и ты… ты не смеешь посылать меня одного!

Словно пытаясь защититься, он стиснул в кулак правую руку — переломанные пальцы на ней только-только срослись. Все это время Элион неосознанно пятился, как будто хотел отгородиться от нежеланного приказа… и вдруг под ногами его сухо посыпалась земля. Сам того не сознавая, он оказался на самом краю обрыва.

Смуглая мускулистая рука кентавра стремительно ухватила его за плечо и рывком выдернула из пропасти. И снова Элион оказался лицом к лицу с неумолимым архимагом.

— А теперь слушай, — холодно и резко проговорил Кергорн. — В иное время я бы не стал отправлять тебя никуда, особенно по такому сложному делу; но сейчас мир катится в бездну и прочие люди-чародеи заняты по горло. Элион, это дело не терпит отлагательств. Казарлу, Вельдан и дракону-провидцу грозит смертельная опасность.

У Элиона кровь застыла в жилах.

— Нет, Кергорн! Только не это! Я не смогу работать с ними! После того, что произошло в логове ак'загаров…

Взмахом руки архимаг безжалостно отмел его протест.

— Прости, Элион, но больше мне послать некого. Кроме того, пора уже раз и навсегда покончить с этой нелепой враждой между тобой и Вельдан. Довольно уже я дозволял вам обоим творить глупости! А теперь возрадуйся — ты отправишься в путь не один.

В тьме отчаяния, охватившего Элиона, забрезжила слабая искорка надежды.

— Хвала провидению! Но кто же…

— Считай, что тебе выпала величайшая честь. — Впервые за все время разговора кентавр улыбнулся. — Идти с тобой вызвался не просто чародей, а старший чародей. Точнее сказать, чародейка. По правде говоря, — добавил он уже невесело, — я так и не сумел отговорить ее — а уж, поверь, старался на славу! Мне, конечно, будет недоставать моей напарницы, но она, похоже, считает, что за вами, людьми, нужен глаз да глаз.

— Что?! — охнул Элион. — Ты хочешь сказать — Тиришри?.. Но, господин…

Кергорн предостерегающе вскинул руку.

— Что бы ты ни хотел сейчас сказать — скажешь это не мне, а ей. Не думай только, что из этого выйдет толк. Я пытаюсь переспорить ее вот уже добрую сотню лет — и до сих пор не преуспел. — Он похлопал Элиона по плечу. — Мальчик мой, вы с Вельдан обязаны друг другу куда больше, чем можете представить и понять. Пришла тебе пора помочь ей. Просто сделай все, что в твоих силах… и будем, вопреки всему, надеяться, что мы еще не опоздали.

— Храни нас Мириаль! Ты только посмотри на это! Канелла взобралась на высокое сиденье фургона, напряженно вглядываясь в густую серую завесу дождя и тумана. На дальней стороне горного перевала каменистая тропа проходила по дну ущелья, зажатого между отвесных скал. Месяцы непрерывных дождей превратили ее в бурный поток.

Тормон окинул взглядом грузные, тонущие в тучах отроги гор, кривые сосны, которые из последних сил цеплялись корнями за почти отвесные склоны, и невесело покачал головой:

— Местечко в самый раз для оползней. Если впереди дорога не завалена камнями, я готов слопать уздечку Руски.

И торговец рассеянно похлопал по влажной могучей шее крупного вороного жеребца, между тем ломая голову, как быть дальше. Все они — и люди, и животные — измотаны до крайности. Долгие часы они медленно, шажок за шажком, карабкались на юго-восточный кряж по извилистой неверной тропе, которая справедливо звалась Змеиным Перевалом. Карабкались — и, как всегда, предвкушали тот сладкий миг, когда доберутся наконец до вершины кряжа и устроят передышку, прежде чем начать более легкий спуск в долину, в обжитые людьми земли. И вот теперь все эти сладкие мечты развеялись как дым. Они и так уже не успеют добраться до Тиаронда прежде, чем городские ворота закроются на ночь. Как же быть? Повернуть назад и лишиться всей годовой прибыли — или же рискнуть фургоном, товаром и собственными жизнями на смертельно опасной дороге? Правда, нынешний год и так выдался на редкость тяжелым, треклятые ливни расстроили все их планы, и теперь они уже почти на месяц выбились из расписания. Если не добраться до столицы в ближайшие дни, и речи не будет о том, чтобы там зазимовать.

Тормон задумчиво покачал головой. Нелегкие настали времена для вольных торговцев — таких, как он сам, его подруга Канелла и их пятилетняя дочь Аннас. Проливные дожди превратили их скитальческую жизнь в сущий кошмар. Ярко раскрашенный фургон всегда был для них не только средством к существованию, но и домом, и в лучшие времена они целый год разъезжали по землям Каллисиоры, лишь суровую зиму проводя в Тиаронде, горной столице края.

Близкая зима означала для вольных торговцев конец года, весна — его начало. С таянием снегов они покидали горы и отправлялись на плодородные равнины юго-запада, везя с собой из города дорогие безделушки, а также инструмент и оружие, выкованные из металла, который добывают в северных копях. Все это с охотой покупали земледельцы, трудившиеся на богатых урожаем равнинах. Там, на юго-западе, торговцы обыкновенно проводили два-три месяца, подрабатывая помимо торговли тем, что помогали при севе, а потом и на сборе раннего урожая. Запасшись новыми товарами, они отправлялись на юг и там отменно проводили лето, путешествуя по теплому холмистому побережью океана. Здесь они продавали то, что привезли с равнин — муку, зерно, овощи, кожи, — а взамен наполняли фургоны местными товарами: одеждой из тонкого полотна, изящной керамической посудой, копченой рыбой, оливками, виноградом и фигами, чесноком и пряными травами. Закупали они и свежий сыр, благо его в изобилии поставляли стада овец и коз, пасшиеся на приморских зеленых холмах.