— Да-а, — протянула я, посмотрев на него долгим взглядом. — Вершина актерского мастерства. Знаете, что с такими кавказцами делает милиция?

— Ах да, милиция, — поник Феофанов. — Совсем позабыл об этом.

— Короче, делаем из вас старика, и баста, — твердо сказала я. — У меня уже готово пенсионное, так что нечего тут разглагольствовать, время поджимает.

Я разложила на своей кровати одежду, приобретенную за наличные у соседа с первого этажа. Сегодня в восемь утра я зашла к этому вредному старикашке и предложила сделку, от которой он не смог отказаться.

— Уж не надеетесь ли вы, Евгения Максимовна, что я надену это тряпье? — сварливо спросил Феофанов, узрев наряды доперестроечной эпохи.

— Наденете, наденете, — пообещала я и добавила: — Девяносто девять процентов стариков одеваются подобным образом. Кстати, парика для вас у меня нет, и седину придется наносить химическим способом, да и прическа у вас слишком аккуратная, будем исправлять.

— Слушайте, это уже чересчур! — Феофанов с паникой в глазах схватился за свои ухоженные волосы. — Я протестую!

— По вашей милости я ввязалась в ваши разборки с женой, готовые в любую минуту перерасти в смертоубийство, а вы еще протестуете! — Меня начинали злить капризы клиента. — Хотите расторгнуть договор и оказаться на улице?

Мое замечание здорово испугало Феофанова. Больше с его стороны я не слышала ни намека на недовольство. Превращение архитектора в пожилого мужчину заняло немногим более часа. Хорошо, что тетя Мила ушла в гости к своей подруге Марии Александровне, иначе бы она в секунду догадалась, что я надуваю ее с архитектором. Феофанов одевался, а я в это время перевоплотилась сама. Мне потребовалось гораздо меньше времени, чтобы загримироваться, так как образом «серой мышки» я пользовалась часто и уже набила руку.

Одетый в оливкового цвета пожеванный матерчатый плащ с круглыми блестящими металлическими пуговицами, Феофанов крутился перед зеркалом в прихожей, ужасаясь своему виду.

— Наденьте шляпу и перчатки. И возьмите вот это, — велела я, подавая ему деревянную трость.

— Какая тяжелая! — удивился архитектор, когда трость едва не выскользнула у него из рук.

— Стальной сердечник можно использовать как оружие, а со стороны будет казаться, что вы настолько слабы, что еле держите свою палочку, — пояснила я. — И не забывайте горбиться, шаркать ногами и кашлять. Старайтесь меньше разговаривать. Косите под глухого, страдающего маразмом старика.

— Постараюсь, — неуверенно сказал Феофанов.

— Не надо стараться, сделайте это, — резко сказала я. — Так, еще это, — на нос архитектора были надеты очки в толстой роговой оправе. — Вы еще плохо видите.

— В общем, моральный и физический инвалид, — вздохнул мой подопечный с грустью.

Я велела ему попрактиковаться, походить с тростью, привыкнуть к одежде. Сама же двинулась на кухню собрать в дорожную сумку немного припасов. Кто знает, когда теперь удастся поесть по-человечески. В сумку я положила также гримировальный наборчик, так как понимала, что придется не раз поправлять внешность и себе, и клиенту.

— Мне ваши вставные зубы очень мешают, — пожаловался Феофанов, трогая рот.

— Не прикасайтесь к лицу! — рявкнула я, засовывая в сумку аппаратуру для прослушивания, несколько микрофонов, передатчиков, мини-камер и других шпионских штучек, впрочем, не занимающих в багаже много места. В качестве средств защиты я выбрала метательные ножи, замаскированные в многочисленных пряжках пояса. Револьвер сунула в двойное дно дорожной сумки вместе с комплектом химикатов и парочкой запасных удостоверений. Баллончики с газом и электрошок я бросила в сумку вместе с вещами. Посмотрела на часы — половина десятого, время выступать. Одевшись, я взяла из шкафа зонтик, проверила нажатием кнопки, как из упора выскакивает игла, затем заправила его сильнодействующим снотворным.

— Ты прямо как на войну собираешься, дочка, — по-старчески дребезжащим голосом сказал Феофанов, проковыляв в комнату.

— Надо быть готовым к любым неожиданностям, — сказала я, глянув в последний раз в зеркало. — Идем.

На маршрутном такси мы доехали до банка почти на окраине Тарасова. Феофанов остался сидеть на лавочке перед девятиэтажным домом, а я пошла к банку, сжимая зонтик в руках. Прошлась сначала мимо, будто прогуливаясь, затем ровно в десять приблизилась к банкомату. Я сняла деньги в два приема так, чтобы в суммах не было нулей до десятков рублей — некруглые суммы труднее вычислялись. Вернувшись за Феофановым, я застала рядом с ним какую-то бабку. Феофанов пытался никак не реагировать на нее, зябко ежился, покашливал и смотрел прямо перед собой, словно никакой бабки поблизости не существовало.

— Отец глухой, плохо видит и плохо соображает, — пояснила я старушке. — У него разжижение мозга последней стадии.

— Батюшки! — всплеснула руками бабка, с состраданием посмотрев на архитектора. — А выглядит таким крепким.

— Папа, пошли! — гаркнула я Феофанову в лицо и потянула его за руку. Он вздрогнул от неожиданности, закряхтел, как заводящийся трактор, и медленно поднялся на дрожащие ноги.

— На демонстрацию, товарищи, флаги не забудьте, — проговорил он дрожащим голосом.

Эта фраза повергла бабку в печаль.

— Точно, тронулся, — вздохнула она.

— Папа, пойдем, — поторопила я архитектора. Походкой мертвецки пьяного кавалериста, широко расставляя негнущиеся ноги, Феофанов зашаркал за мной.

— Не переигрывайте, — шепнула я тихо.

— А? Не слышу, — проскрипел Феофанов, окончательно вжившийся в роль.

Неторопливо мы добрели до автобусной остановки, расположенной в квартале от банка, подождали минут пять и сели в автобус четвертый номер — его маршрут совпадал с направлением нашего пути, конечной точкой которого был маленький городок Карасев, рядом с Тарасовом.

В автобусе я развернула газету с частными объявлениями, выискивая в рубрике «Сдается жилье» квартиру или дом в Карасеве. Парочку приемлемых вариантов я обвела карандашом. Феофанов потянул у меня из рук страничку с анекдотами, но получил по рукам в напоминание о собственной близорукости. На звонок по первому телефону из газеты мне ответила некая Галина Владимировна, рассказала подробно о достоинствах своего дома.

— Удобства во дворе? — прервала я поток слов.

— Нет, мы пристроили к дому теплый туалет и сауну, — с гордостью ответила хозяйка.

— Диктуйте адрес, — велела я и записала информацию в блокнот.

По второму телефону ответил мужской голос. Хозяина однокомнатной квартиры на третьем этаже пятиэтажного дома звали Павлом. В квартире имелась газовая колонка, что мне не понравилось. Лучше уж тогда брать дом. Для порядка я записала и этот адрес.

— Конечная, — объявил водитель. — Оросительный канал.

До Карасева оставалось еще пять километров. Я специально разбила путь на несколько отрезков. Так труднее его проследить. Мы вышли из автобуса и подошли к обочине. Поправив берет, я подняла руку в надежде, что кто-нибудь из водителей попутных машин пожалеет старика и девушку, съежившихся под холодным осенним ветром. Синяя «Волга» снизила скорость, однако когда шофер повнимательнее разглядел меня, то прибавил газу и умчался прочь, обдав нас облаком выхлопных газов. Я разочарованно опустила руку и сурово взглянула на Феофанова.