Это очень разумный способ определения того, как влияние выбора на рынок может быть проанализировано и предсказано математически; он стал источником большого количества экономических теорий в последние 50 лет. Одна из них – теория общественного выбора Кеннета Эрроу. Эрроу использовал парадокс трехстороннего голосования[14] политического мыслителя XVII века маркиза де Кондорсе для демонстрации невозможности консенсуса («теорема невозможности»). Все политические решения – насколько бы благонамеренными они ни были – должны служить проявлением индивидуальной свободы, утверждал Эрроу, и только рыночный механизм способен привести к верному общественному выбору[15]. (Здесь можно снова заметить отсылку к нашему вопросу с выбором из трех вариантов.)

Еще одним порождением теории рационального выбора является теория игр[16]. Она пытается математически обосновать выбор, как если бы речь шла о стратегии игры между двумя партнерами, каждый из которых старается победить любой ценой. Это теория рационального выбора в самой абстрактной, чисто математической форме, которая может быть применена к любому вопросу – от выбора покупок до теории эволюции. Ее классическим примером является «дилемма заключенных», в которой два преступника содержатся в разных камерах и каждому обещают смягчить наказание, если он признается в преступлении. Согласно этой теории, наилучшим выбором для каждого будет смириться и признать свою вину.

Но большая проблема заключается в том, что эксперименты, пытающиеся повторить дилемму заключенных на настоящих людях, показывают, что люди очень редко ведут себя подобным образом. Большинство из нас обладают врожденным чувством справедливости и основывают свое поведение не только лишь на собственной выгоде. На самом деле игры, подобные той, что предложена в вопросе – какую женщину я выберу и как она отреагирует, – имеют весьма отдаленное отношение к настоящей жизни, и слава богу.

Теория рационального выбора и теория игр представляют нас в очень странном свете – как вычисляющих, логичных роботов, руководимых только личными низменными желаниями. Но на самом деле мы весьма сложные существа, и это лишь часть общей картины. Во-первых, мы очень редко ведем себя полностью рационально. Во-вторых, мы – общественные животные, чья потребность в хороших отношениях и общении с другими человеческими существами часто перевешивает наше стремление к собственному наслаждению. Потому консенсус для нас не только возможен, но и желателен. При этом, как ни удивительно, целые разделы экономики и политики построены на теории рационального выбора и на таких дурацких задачах на выбор, как содержащаяся в вопросе, хотя все это мало согласуется с тем, как люди ведут себя на самом деле. Подобные теории были основанием для либерализации и дерегулирования рынка в 1980–1990-х годах, они сформировали ту модель экономики, которая привела к катастрофе 2008 года. После этого самые яростные защитники рационального выбора, подобные экс-главе Федеральной резервной системы США Алану Гринспену, признали, что экономисты были неправы, – и в последние годы представители «бихевиористской» экономики начали теснить ортодоксальных приверженцев рационального выбора.

Проблема заключается в том, что многие экономисты до сих пор считают, что постановка вопросов наподобие того, про трех обнаженных женщин, и получение ответов на самом деле могут что-то сказать о выборе, который мы делаем в настоящей жизни. Несмотря на огромный отрыв от реальности, говорят о схожести этого вопроса с теорией Акерлофа о «рынке лимонов» (изначально относящейся к рынку подержанных автомобилей), которая описывает выбор в условиях неуверенности в качестве товара – в нашем примере эту проблему устраняет снятие одежды с женщин. Вывод будет заключаться в том, что вы должны выбрать самую красивую из трех. Другие могут рассуждать в терминах «значимости удовольствия» или «блага опыта» – ценности, полную информацию о которой вы получите, только проверив ее на деле.

Общий смысл подобных рассуждений довольно неприятен, и с ними могут согласиться лишь некоторые экономисты (мужчины, как правило). Во-первых, моя реакция в подобной чудовищной гипотетической ситуации будет гораздо сложнее, чем может предположить любой ортодоксальный экономический анализ. Во-вторых, здесь полностью игнорируется сама идея выбора одной из женщин, подобно рабу на рынке, – и эта глупость может как угодно повлиять на дальнейшие выводы.

Я хочу надеяться, что задающий этот вопрос на самом деле надеялся спровоцировать меня на опровержение ортодоксальной экономики и демонстрацию абсурдности такого выбора. Если же это не так и вопрос задавался серьезно, то я могу лишь представить озадаченность женщин тем, что я рассуждал об экономических теориях и упустил все удовольствие…

Да, статуи и вправду могут двигаться. Как насчет изысканной Венеры Милосской, созданной древнегреческим скульптором Александросом в Антиохии на территории современной Турции примерно 2100 лет назад? Сейчас она находится в парижском Лувре, далеко от острова Милос, на котором была найдена в 1820 году. Во время Второй мировой войны ее даже эвакуировали в Валансье, что в Центральной Франции. И никто не знает, путешествовала ли она из Антиохии на Милос сама по себе, – ведь нет доказательств того, что это не так.

Еще существует французская реплика статуи Свободы, размером в четыре раза меньше оригинала. Мини-Свобода изначально была установлена в 1889 году на Лебедином острове на Сене, лицом к Эйфелевой башне. Но в 1937 году, во время Всемирной выставки, она была повернута лицом на запад, в сторону Нью-Йорка, да так и стоит до сих пор.

Конечно, статуи могут передвигаться посредством человеческих усилий. Но они также способны передвигаться и сами – при воздействии землетрясений или извержений вулканов, оползней или наводнений, ураганов или торнадо, стад слонов или даже древоточцев, разрушающих половицы. На самом деле ни одна статуя никогда не находится в состоянии покоя, так как она движется с огромной скоростью, потому что Земля вращается вокруг своей оси и вокруг Солнца. Конечно, так как все движение относительно, вы можете сказать, что статуя неподвижна относительно Земли. Но все равно ни одну статую нельзя назвать абсолютно застывшей, поскольку атомы, из которых она состоит, все время находятся в движении, если температура хоть сколько-нибудь выше абсолютного нуля. Это было бы чудом – обнаружить статую, которая совсем не способна двигаться.