дешевые безделушки под видом антиквариата, целебные масла для потенции (которые расхватывались как горячие пирожки). Кстати, о горячих пирожках — их здесь было очень много. Клепий успел разглядеть уже целых три пекарни, из которых пахло ароматными булочками и хлебом. Запах выпечки смешивался с вонью рыбы, висевшей на сетях прямо перед портом, дерьмом, мочой и мужским потом.

Корабельные торгаши обычно не чурались нанимать для себя грузчиков — род занятий непрестижный и мало прибыльный, но ничего сложного в разгрузке корабля не было. Особенно сюда ретировались различные нищенские слои Ноблоса — бродяги, пьяницы, даже калеки умудрялись здесь заработать. После разгрузки корабля они дружно шли в ближайшие таверны и напивались до беспамятства, потратив весь заработок на выпивку, шлюх и ставки на петушиные бои.

Грузчики сновали туда-сюда, кто был пустой, а кто нагружен тюком, корзиной с товаром, или гномьими железными слитками. У них под ногами путались маленькие грязные попрошайки, выпрашивая у гостей Ноблоса хотя бы одну монетку.

— Алвай! — так почтительно обращались на Морском востоке к незнакомцу. — Подайте хотя бы один серебряник.

Клепий посмотрел на грязного сорванца, в рванных лохмотьях и дырявой обуви. Банда из таких детей рассеялась по всему порту, стараясь обобрать каждого до нитки. Клепий предусмотрительно убрал мешок с дукатами во внутреннюю часть плаща.

— Моя мама умерла, а бабушка — слепая и ходить совсем не может, — мальчишка говорил на восточном диалекте имперского наречия и Клепий хорошо понимал его. — Я ничего не кушал уже два дня, помогите мне, алвай.

Но страж хорошо знал, кто стоит за этими мальчишками. Нищие попрошайки в Ноблосе управлялись одним человеком, к которому стекались почти все богатства приезжих, решивших пожалеть этих детей.

Страж присел на одно колено и посмотрел в голубые глаза нищего мальчика.

— Дам один серебряный дукат, если скажешь, где найти хорошую таверну, — ответил Клепий.

— Так это вон, «Лев Морской», — ответил мальчик заулыбавшись. — Там дядька Сорик работает, жена его гадина, гоняет нас постоянно ведром с помоями да кипятком. А Сорик нас часто подкармливает. Что его псы не доедают, нам отдает.

— Как тебя зовут? — поинтересовался имперец у сироты, зная, что безродные дети занимаются тут только попрошайничеством.

— Рими, — гордо ответил мальчуган. Меня так прозвал Курак, гном с торгового судна. Говорит, что я своей хитростью похож на Рими Златолюбивого.

Страж рассмеялся и погладил бродяжку по сальным выгоревшим волосам.

— Ну что, веди меня, Рими Златолюбивый.

И мальчуган повел его через узкие закоулки и центральные улицы до «Морского Льва», где Клепий решил ненадолго остановиться, чтобы пополнить припасы и расспросить местных о текущих делах.

Главная улица Ноблоса, которую местные именовали Проспектион, была широкой, здесь спокойно могли проехать четыре колесницы — средство передвижения, так популярное на Морском Востоке. Здесь сновали местные жители, о чем-то мило беседуя между собой, препирались торговцы, о стоимости товаров, ездили вольные всадники, у которых на плече был выгравирован корабль на фоне восходящего солнца. Мальчишка болтал, не умолкая ни на секунду, рассказывая о местных достопримечательностях и о тех торгаш, что дают ему на тарелку супа, или о тех злобных тетках и дядьках, у кого лучше не просить монет.

Как объяснил капитан — вольные всадники, это наемники Ноблоса, которые получали большую плату за охрану города. Но вряд ли они смогли бы выстоять против армии Куарья. Вольные копейщики патрулировали город пешими и были хранителями порядка в городе. Они следили за сбором пошлин, пресекали бесчинства, особенно ночью возле таверн и питейных заведений, пытались рассматривать различные убийства, происходящие на улочках Ноблоса.

Клепий пошел по тому пути, по которому уверенно вел его мальчуган, знавший город как свои пять пальцев. Свернув с Проспектиона налево, в одну из более узких улочек, где располагалась кузница, Клепий и Рими пошли по прямой, пока не уперлись в развилку. Клепий увидел медную вывеску, без всяких надписей, которая, медленно скрипя петлями, покачивалась от свежего бриза. На вывеске был изображен лев с густой гривой, которая уже изрядно проржавела, выходивший из морских глубин.

Страж поблагодарил мальчика и его глаза округлись до размера монет, которых Клепий дал в благодарность бродяжке.

— Благодарю тебя Алвай, да будут хранить тебя боги! — улыбнулся мальчик. Мож свидимся еще.

Возле таверны было много народа, в особенности мужчины с голыми торсами, в которых угадывались грузчики.

— Вчера пришел корабль из Лапира, — Клепий услышал краем уха разговор одного из грузчиков — грузного, загорелого и с большим выпирающим животом. — «Гордость Февсии», капитан с рожей, которую изрядно покоцала оспа. Мы огрели этого оболтуса на десять золотых, стащили из его трюмов бочку вина, сбросив ее в море.

— Где ж оно сейчас? — задал вопрос другой грузчик, более худощавый и курносый. Абы так и было, ты бы сейчас Метий был пьяным в кучу навоза, языка бы не ворочал.

— Так мы ж ее не выловили еще, — пожал плечами грузный мужчина.

Подле таверны стояли другие менее подозрительные личности. Худой малолетка, чье лицо было обильно покрыто прыщами, и лыка не мог воротить. Он поддерживал низкорослого лысого мужчину, который срыгивал остатки алкоголя из своего желудка. Тут же стояли две бочки с водой, если кому надо было умыться.

Клепий, проходя мимо грузчиков, одним лишь своим видом заставил их обратить на себя внимание, и они тут же начали перешептываться между собой. Страж, благодаря своему неестественному слуху смог расслышать пару фраз.

— Ставлю свою задницу на то, что Стосовет нанял его, чтобы захреначить этого ублюдка «Крысиного короля», — сказал третий, до сего момента не принимавший участия в разговоре.

— Хрен там, — парировал крепко сложенный грузчик. — Ставлю твою задницу на то, что Стосовет решил прикрыть этих ублюдков, которые завербовали мою сестру. Культисты, как гнойник на роже Ноблоса.

Клепий слегка удивился тому, что люди узнали в нем стража.

«А возможно и простого наемника», — ведь в Ноблосе оружие в открытую так обычно не носили.

Страж толкнул дверь, и та со скрипом отворилась, представив перед Клепием картину таверны.

Двухэтажное здание, построенное из сланца и кирпича, продувалось сквозняком через створки открытых оконных рам. Присутствующие разные запахи — жаренное мясо, хмельное пиво, сделанное на финиках, отварная капуста, потные тела местных жителей, жженый свечной воск, стойкая вонь перегара — все это смешивалось с какофонией различных звуков — голоса матросов, смех грузчиков, ворчание местных стариков, обсуждающих поднятие пошлин и местные проблемы, зазывания местных шлюх, карканье ворона, сидевшего на плече у одного из матросов.

Внешний вид Клепия всегда производил впечатление на обычных людей. Ситуация в таверне не стала исключением.

— Эй, смотри, — втихушку тыкал