— Напугала колючку задницей, — фыркнула Воинственная и Непобедимая мадам, после чего озабоченно добавила: — Вы его проверьте по этой защите. Мало ли что еще выползет, потом не отмоетесь, если что случится при Родерии.

Она! Я стал весь внимание: что еще за Родерия? Лендерра тут же развеяла все сомнения:

— Если эта цветастая мозглячка думает, что, заполучив право бывать на королевском ложе, она может заправлять страной, то я ее разочарую! Буквально через несколько минут!

Рыжая молча выслушала тираду и степенно удалилась, поискав подолом платья пыль на полу. В то же мгновение посреди тренировочного зала образовалось странное облачко каких-то черных штук. Увидеть это успел только я — до того, как дрянь бросилась в мою сторону, очевидно повинуясь стороннему приказу. Эльфийки только и смогли, что шарахнуться врассыпную, напуганные выражением моего лица. А облако словно ткнулось в барьер, закрутилось на секунду и с тихим хлопком испарилось. Лендерра шумно выдохнула и сказала, потирая шею, заботливо обмотанную бежевым шарфиком на манер древних римлян (я такое в кино каком-то видел):

— Ну вот и ответ. Похоже, мне тогда в лесу не стоило кидаться под молнии. Все бы и так рассосалось.

Моя шицугехай мрачно улыбнулась и ушла, оставив бедного несчастного хозяина на произвол чернявой эльфы-заместительницы. Я шагнул к двери, и что-то громко хрустнуло под ногой. Это была семечка размером с хорошего шершня, черная и по форме похожая на тыквенную. Одна из того облака, что ли? — догадался я и с самым беззаботным видом покинул тренировочный зал в сопровождении трещавшей о чем-то Валарии. Семечка, семечка… Растения у меня с кем плотно ассоциируются в последнее время? Правильно, с зелеными глазами, шипящим голосом и массой листочков. Как же ее назвала все-таки та альбиноска? Точно, Гаста! Интересно, где она сейчас? И не ее ли это был приветливый подарок в виде стаи летающих семечек? Какая насыщенная жизнь досталась мне в новом мире! Во всех смыслах. До приезда королевской любовницы осталось-то всего ничего. И зачем так полошиться из-за какой-то бабы? Так я подумал в ту минуту. Скоро жизнь показала всю глубину и фатальность моей ошибки.

Оказалось, что в даракале обитают десятка три разных существ. Они все столпились в приемном зале, ожидая прибытия высокого гостя. Я же пристроился на балюстраде балкона второго внутреннего этажа, обрамлявшего зал по всему периметру. На мое своеволие лендерра так ничего и не сказала, хотя и пыталась что-то провздыхать. Хватило одного моего взгляда, чтобы шицугехай замолчала, оставив меня в покое. Приятно, оказывается, быть хозяином. По крайней мере, иногда. Сидя на перилах, я глазел на толпу, пытаясь соотнести вычитанное из книги о местных народах с тем, что видели глаза.

Больше всего в зале было эльфов, естественно. Потому как хозяйничала в даракале блондинка с острыми ушами и вредным характером. Остроухих я насчитал восемнадцать морд. У эльфов и эльфиек выявилась странная то ли мода, то ли генетическая вакханалия — патлы у всех достигали пола, а цветовая гамма убивала кислотными оттенками. Это только у лендерры и ее советницы, именно так обзывалась должность Валарии, волосы были естественного окраса. Остальные же просто издевались над окружающими. Никогда не считал, что «кислота» в цвете — залог здоровья. Оранжевые, зеленые, синие, желтые и прочие прически создавали подо мной настоящий калейдоскоп.

Кроме Горотура, в поместье нашлись еще пять минотавров. Все они были огромной комплекции и еще более огромного оптимизма. Ревущий ржач рогатых периодически сотрясал стены зала, вызывая недовольные взгляды со стороны ушастых. Рядом с Горотуром я углядел и давешнего мохноногого садовника с неизменной трубкой в зубах. Праншас был сама невозмутимость, а минотавры откровенно опекали его с заботливостью перекачанных анаболиками нянек. Это загадочное существо явно ценили и берегли.

Оставшиеся три существа были разными настолько, что не терялись и в хаосе снующих по залу эльфов. Прежде всего в глаза мне бросилась все та же Ованна, ставшая еще рыжее с нашей недавней встречи. Она вновь показалась мне самым обычным человеком. Сверкая красным платьем, усыпанным искорками то ли блесток, то ли мелких камешков, она болтала с той самой незнакомкой, составленной из листьев. Я опять задумался над ее личностью — она ли была в лесу? Или не она? Мне не давала покоя история с облаком семян в тренировочном зале. Почему эльфийки проигнорировали нападение на мою тушку? Сами же и спланировали? Возможно, конечно. Но семечки — прямая наводка на эту растительную мамзель пугающей наружности. Если все-таки она, то совершила нападение опять же с ведома хозяйки даракаля? Кто она тогда для Тристании? Слуга, наемник или кто поближе? Или все-таки она не имеет отношения к семенам… Ее же в зале не было. Не грешить же на телепатию, мать их за ногу. Я вздохнул и присмотрелся к ходячему фикусу пристальнее. Было такое ощущение, что существо линяет. На ее теле выделялось бодрой молодой зеленью множество новых листочков, которые словно кто-то рассыпал среди старых потемневших. Как если бы в нее пальнули дробью, а потом вырастили в дырках новую листву. А ведь недавно, в саду, она была вполне однотонной.

Мое внимание переключилось на последнего из неведомых мне обитателей даракаля. Высокий худой четырехрукий кошак вальяжно восседал на перилах второго этажа напротив меня, периодически прикладываясь к одной из трех бутылок в своих лапах. Ростом мохнатый был с Тристанию, окрас имел пепельно-чепрачный, глаза же его поблескивали насыщенной синевой. Если верить книге, эти существа встречались не чаще праншасов и назывались харрами, с ударением на последнюю гласную. Мое филфаковское прошлое подсказывало, что эти самые харрами состоят в близких родственных отношениях с лесными кисами, одна из которых загнала меня на сосну-ель вчера в лесу. Только шерсть вместо чешуи наводила на мысль о долгой эволюции.

Что-то заставило меня посмотреть на Тристанию. Эльфийка недовольно уставилась в ответ, но воздержалась от реплик, тем более что в гвалте вряд ли бы докричалась. Вспомнился наш второй разговор в столовой. Мой рявк в ее сторону и последствия оного как-то очень уж ровно сложились со словами рыжей о защитном контуре. Все вместе вызывало в душе очень уж нехорошие подозрения и предчувствия, о которых даже думать не хотелось. Зато хотелось наконец узреть пресловутую Родерию, фаворитку во всех смыслах. Чувствовалось, что без ее появления тусовка в зале на радостях плавно перейдет в гулянку.

И вот момент настал! Горотур стремительно добрался до двойной двери шлюза-сушилки и торжественно распахнул створки со словами:

— Ее сиятельство графиня Родерия дель Туркан, баронесса Лафайкельская, лендерра Туркантакаля со свитой!

И в зал влетело нечто невероятное — не очень высокое, замотанное в яркие тряпки безумных цветов, обвешанное брюликами и с фиолетовыми распущенными волосами до пяток. Когда вихрь остановился посреди зала, я с удивлением понял, что в его середине прекрасно себя чувствует очень молодая на вид остроухая девчонка. Нет, конечно, это могла оказаться и шустрая старушка, но голос все испортил: