совпадению: Марта только что думала про возможность исправить всё с помощью какого-нибудь божества, и вот на тебе — божественный артефакт, который может исполнить любое желание. Интересно, если бы такой на самом деле существовал, она бы решилась на его поиски? С одной стороны, пришлось бы бросить всё, потому что это точно не на один день и, скорее всего, даже не на одну неделю. Месяц минимум. Наверное. С другой, почему бы и нет? Он исправит всё: не даст упасть самолёту, вернёт ей родителей, а там уже неважно, сколько времени и что для этого потребуется. Марта поедет. Обязательно.

Она поймала себя на мысли, что уже строит планы на то, где взять деньги, чтобы приобрести всё необходимое для похода. Наверняка нужны будут одежда, снаряжение, еда, билеты на самолёт или поезд, деньги на взятки — без этого сейчас нигде не пройти, оформление визы. Хотя, если Дальний Восток, то это в пределах России, и виза не потребуется.

«Бред! — снова подумала Марта, прерывая поток мыслей, готовый снести на своём пути всё присущее ей здравомыслие. — Магии не существует, как и богов».

4.

После новогодних праздников Игорь пропал. Марта звонила ему на мобильный, но тот оказался выключен. На работе сообщили, что он взял отпуск и уехал, но куда — никто не знает. Это могло показаться странным, но Марта, погрустив немного, решила, что не настолько они, похоже, и близкие друзья, чтобы Игорь отчитывался о своём отсутствии, и перестала набирать его номер по поводу и без.

Толик сказал, что ему некогда, и они с Любашей сейчас заняты, поэтому встретиться смогут не раньше, чем через месяц. Через месяц, а ведь жили в получасе езды на троллейбусе. Здесь Марта поняла, что они просто не хотят её видеть. Только непонятно, в связи с чем? Что она такого сделала? Да, на последних поминках Толик припомнил ей отказ полететь с родителями в отпуск, но разве это что-то поменяло бы? Ну, разбились бы втроём. Разве это причина теперь не общаться с единственной кровной родственницей, которая, к тому же, ещё и родная сестра?

Работа… А что — работа? Она и без того была. Каждый день, за исключением воскресенья, с восьми утра до шести вечера, плюс проверка эссе, контрольных, курсовых, дипломных и так далее и тому подобное. Стандартный график. У Марты с этим графиком и подруг-то не осталось, только приятельницы, с которыми по душам точно не поговоришь. А хотелось. Почему-то именно сейчас, с появлением вот этой странной статьи так хотелось поговорить.

И ведь решила Марта, что она — фейк, но из головы артефакт никак не выходил, а Кряжев, как назло, заболел и в университете не появлялся, поэтому спросить, откуда он статью взял, возможности не было. Впрочем, один вариант для проверки подлинности существовал точно.

— Областная публичная библиотека. Добрый день! — раздалось из трубки вежливое приветствие. Голос был мягкий, приятный, и Марта невольно почувствовала, как в груди разлилось тепло.

— Добрый день, — произнесла она, постаравшись быть такой же «комфортной» для собеседницы, — скажите, пожалуйста, Инга Владимировна на месте?

— Да. По какому вы вопросу и как вас представить?

— По личному. Скажите ей, что это Марта Звонарь, она меня знает. — Марта вспомнила, что видела Ингу Владимировну на похоронах родителей, но не подошла, и ей стало стыдно.

— Секунду.

В трубке зазвучал «Ноктюрн» Шопена, и почти сразу раздался встревоженный голос бабушкиной подруги Инги Владимировны Ковалёвой:

— Марта? Что-то случилось?

— Здравствуйте, Инга! Нет, всё в порядке. Я просто хотела поговорить, если можно, — отозвалась Марта, по привычке называя её по имени. По имени…

«Девочка моя, — однажды сказала Инга Владимировна, Марте тогда было всего шесть лет, — если бы все звали меня по имени и отчеству, я бы постарела на полвека раньше. Поэтому только Инга. Не Инга Владимировна, не тётя Инга и не, упаси боже, баба Инга, только Инга. Запомнила?» Марта тогда кивнула, но привыкла не сразу, потому что называть по имени человека, который тебе в бабушки годится, было сложно — воспитание не позволяло.

— Можно, конечно, девочка моя, — в голосе Инги Владимировны появились жалостливые нотки, и Марта дала себе слово, что больше никогда не забудет об этой женщине, которая нянчила её ещё в том возрасте, когда дети едят песок и с умилением наблюдают за червяками в лужах после дождя. — Приезжай вечером, я пирог испеку.

— Спасибо, но у меня есть вопрос, который можно решить у вас в библиотеке, — задавив в себе порыв извиниться, Марта прикусила губу. — Я приеду сейчас?

— Конечно, девочка моя! Конечно! Жду тебя.

Инга Владимировна отключилась, и Марта вздохнула. После смерти бабушки она её разве что с Новым годом и Восьмым марта поздравляла, если вспоминала, а тут вдруг такое. Как она будет выглядеть перед ней? Можно, конечно, отговориться занятостью: написание диссертации очень много времени занимало, но часть этого времени она проводила именно в библиотеке. Почему ни разу не зашла? Что сказать, если Инна Владимировна спросит? А тут ещё такая странная просьба. Понятно, что если б не она, Марта никогда бы не пришла и, скорее всего, даже не вспомнила.

5.

Погода стояла прекрасная, и Марта забежала в пекарню через дорогу от дома и купила самый вкусный кекс с изюмом и клубникой — помнила, что Инна Владимировна такие очень любит. Поездка до библиотеки заняла четверть часа. Даже автобус ждать не пришлось — подъехал сразу, как только Марта подошла к остановке. Это подняло настроение, заставив улыбнуться сидящему напротив смешному парнишке в спортивной шапке-петушке с логотипом «Динамо».

В областной публичной библиотеке как обычно стояла полная тишина. Что ж, правила на то и правила. Марта сдала пальто в гардероб и, показав администратору читательский билет, прошла к лифту. Ей нужен был четвёртый этаж.

Кабинет директора находился в самом дальнем конце коридора. Когда-то Инга Владимировна рассказывала, что при проектировании этого тогда ещё нового здания сама попросила сделать его именно там. «Никто посторонний точно не будет мешать», — пояснила она. Хотя, кто посторонний ходит в библиотеку, уточнить не смогла.

Приветливо кивнув девушке-секретарю, Марта вошла к Инге Владимировне и почти сразу попала к ней в объятия.

— Девочка моя, — всхлипывала та, — как же так, а?

— Я не знаю, — ответила Марта и внезапно обнаружила, что плачет. Тяжело, горько. И в голове бьётся только одна странно не подходящая моменту мысль: «Как хорошо, что я не накрасилась…»

Как только Инга Владимировна отпустила её и дала привести себя в порядок, сразу пригласила сесть на стоящий сбоку диван