круг. Ровно такой, ну или почти такой, какой он буквально пару минут назад видел в трансляции.

В голове замелькали мысли о том, что о портале необходимо немедленно доложить. Далее всплыла радостная мысль, что у него наконец-то появится панелька! Да какая панелька, ему наверняка даруют статус гражданина Второго класса!

За восторгами родились страх и опасение, что награду присвоит себе кто-то другой. Далее вспомнилось, что в подобных этому случаях у всех очевидцев сканируют память.

«Надо сказать Ахмеду, у него наверняка есть средство связи или тревожная кнопка», — отбросив сомнения, а может даже, отбросив самого себя, послушно рассудил Уно.

Но уйти от портала сразу он был не в силах. Искрящаяся голубая пелена манила. Очень захотелось до неё хотя бы дотронуться. Один разок. Когда ещё в его серой жизни выпадет такая возможность?

Зачарованно подойдя к зеркалу портала, молодой человек кончиком пальца коснулся голубоватой субстанции. Кожу кольнуло током, в голове вспышкой родилась инородная информация. Сначала она пронеслась в виде образов, после, адаптировавшись, преобразовалась в строчки стиха. Словно попав под гипноз, Уно зашептал замысловатое стихотворение.

В какой-то момент нить его начала теряться, рассыпаться. Заветные строчки замылились, начав утекать из памяти словно горсть мелкого сухого песка.

Не желая эту нить упустить, молодой человек буквально против воли шагнул в портал.

В следующую секунду, примерно в ста пятидесяти километрах от текущего места, дремлющий в автоматическом кресле синтет резко открыл глаза. Мысленно развернув невидимый посторонним голографический нейроинтерфейс, он вызвал карту, просмотрев дневные перемещения нужного ему объекта. Точка обрыва сигнала контрольного браслета слегка отличалась от расчётной, но вот время совпадало точно.

— Удачи тебе, крысёныш… — пробормотал старик.

Расслабившись и закрыв глаза, он отстранённо погрузился в предвечернюю дрёму.

Глава 3

Незаконный

Сознание провалилось, распалось, исчезло. Осталось лишь чистое ощущение стремительного полёта. Прошли секунды и осознание появилось вновь, чистое и лёгкое, без бремени телесных ограничений. Прошло ещё немного времени и возникло тело — обновлённое, полное радости и перспектив. Далее Уно вспомнил себя.

Открыв глаза, он взглянул на мир через полупрозрачную золотистую пелену. Пелена напоминала голографический барьер, вроде тех, какие проецировали охранные киберы, когда им требовалось ограничить куда-то доступ. Она окружала молодого человека поднимающимся из земли цилиндром. На автомате вытянув руку, он дотронулся до золотистого барьера пальцем. Барьер оказался твёрдым словно стекло. Но тут же, что удивительно, через него продувал пахнущий тиной и солью ветерок.

Коротко осмотрев себя, Уно обнаружил что сидит в позе лотоса на диске из чёрного камня. Диск этот и являлся основанием золотистого барьера. Дополняла изменения одежда. Его летняя куртка, брюки и ботинки исчезли. Вместо них появились свободные штаны и рубаха из похожей на шёлк светлой ткани. Обуви на ногах не было.

Оставив на время обновку и барьер, Уно прислушался к телесным ощущениям. Проанализировав себя, он с удивлением осознал, что тело его наполнилось непривычной лёгкостью. Нечто похожее, наверно, должен ощущать человек снявший с себя неудобную и тяжёлую одежду. И ладно бы только тело, в схожем состоянии пребывало сознание. Из головы словно вытащили здоровенный ком ваты, через который были вынуждены пробиваться мысли.

Как оказалось, обретённая ясность имела не только положительные стороны. Вспомнив, каким образом он в этом месте оказался, Уно как-то разом осознал, что именно он натворил. В голову полезли жуткие рассказы про то, что происходит с близкими вошедшего в портал человека. Зачастую, Специальная Служба убивала не только родных, но и ближайшие контакты. Всех тех, кто находился с нарушителем в тесных отношениях. Делалось это для того, чтобы окружающие знали, помнили и неповадно было.

— Прости меня, деда, — всхлипнул молодой человек и заплакал.

Плакал он не только по ворчливому старику-синтету, но и по своей прошлой жизни. Не такая уж и плохая была та жизнь, строго говоря. Да серая, да унылая, но имелись в ней свои маленькие радости, серостью и унынием подчёркнутые.

В какой-то момент поток слёз и мрачных мыслей рассекло яркое воспоминание. Вспомнился дед и сказанные им когда-то слова. Тогда непонятные, сейчас они оказались удивительно кстати. Стоя в дверном проёме, старый синтет смотрел на Уно блестящими сапфировыми глазами. В блеске этом было что-то очень человеческое и, быть может, сверхчеловеческое.

«Уно, если вдруг однажды ты сделаешь что-то такое, от чего от тебя отвернётся весь окружающий мир, по крайне мере, не переживай за меня. Я очень стар. Настолько стар, что обо мне, похоже, забыло само время. Так что говорить о людях и о государственной машине…»

Возможно, молодой человек банально выплакался, а может стало легче от неожиданно тёплого воспоминания, но слёзы как-то сами собой прекратились. И лишь перестав раскисать, он понял, что причина проявленной собранности в другом. С момента пробуждения его постепенно захватывало состояние удивительной ясности. Точнее, не было в том состоянии ничего удивительного. Ясность являлась чем-то очень естественным, но ранее у него отобранным. Как подрезанные крылья родившийся в неволе птицы. Но сейчас она вернулась и заставила по-новому взглянуть на происходящие события.

Уно охватило упрямое желание побороться за жизнь. Он просто обязан за неё сразиться, сломав все преграды. А если преграды выстоят и придётся выбирать между смертью и потерей ясности, он без раздумий выберет смерть.

Мысли, впрочем, казались какими-то не своими и не до конца понятными. Куда важнее было то, что Уно успокоился и более-менее пришёл в себя. Тревога и смятение отошли на второй план, появилась мотивация что-то делать, чем он и занялся, попытавшись понять, что вокруг происходит и где он находится. Кое-что удалось разглядеть через барьер.

Сейчас он находился на свободной от растительности каменистой площадке. Буквально в паре метрах за его спиной начинался отвесный обрыв. Там, внизу, шумно билось о скалы море или океан. С противоположной от воды стороны, за поросшим травой пологим склоном, начинался густой лиственный лес.

В текущем месте он был не один. На некотором удалении, полукругом, высилось ещё четыре золотых столба, в которых угадывались очертания сидящих на камне людей. Удалось разглядеть лишь то, что люди молоды и одеты в светлую одежду.

Кроме столбов-барьеров посреди площадки высилось чёрное изваяние обелиска. Даже через барьер, обелиск вызывал необъяснимый трепет и уважение.

Внезапно перед глазами Уно вспыхнуло красноватое свечение. Возникнув, оно как бы уплотнилось, превратившись в ряды ярко-красных рун. Руны выглядели знакомыми. Пробежавшись взглядом по их строчкам, молодой человек понял, что видит не что иное, как первичные руны. Те самые руны, которыми изводил его упрямый дед. На