они связаны с неким силами, с неким древним — злом? добром? чем-то иным, не менее могущественным? — которое я не могу понять.

— Интересно, — сказал я, облизывая сухие губы. — А вы знаете, где можно найти художника?

Экскурсовод посмотрел на меня с непроницаемым взглядом.

— Думаю, мы уже не успеем, — ответил он спокойно. — Он уехал из города еще несколько дней назад.

Я сделал шаг назад, ощущая недоумение. Уехал? Когда выставка в самом разгаре? Нет, тут что-то неладное. Нужно найти этого художника. Сдается мне, он может кое-что рассказал про эти самые шары.

Я пригляделся к картине внимательней. Талант художника ощущался даже мне, не сведущему в искусстве человеку.

Три хрустальных шара, мерцающие всеми цветами радуги. Странное дело, но я чувствовал, будто они действительно светятся.

— Простите, а что это за шары? — спросил я. — Они как-то связаны с магией?

Экскурсовод нервно сглотнул, его лицо исказилось.

— Это просто хрустальные шары, — пробормотал он, быстро перебирая пуговицы жилетки. — Не стоит приписывать им какие-то мистические свойства. Фантазия автора безграничная. Возможно, художник хотел таким образом передать какие-то эмоции. А шары — просто образ такой. Не более.

Я почувствовал, как мои брови нахмурились.

— Но они выглядят так… необычно, — заметил я, глядя на картину. — Похоже, они способны излучать свет.

— Не обращайте внимания, — отмахнулся экскурсовод. — Просто игра света и тени.

Он нервно переминался с ноги на ногу, будто хотел сбежать.

— Вы знаете, что-нибудь еще об этой картине? — спросил я, уже заподозрив неладное.

— К сожалению, нет, — ответил экскурсовод, бросая на меня быстрый, испуганный взгляд. — У нас ограниченное время. Пойдемте дальше.

— А как я могу найти художника. Я бы хотел с ним переговорить насчет…

Я обернулся и увидел, что экскурсовод поспешил уйти к следующей экспозиции, оставив меня с неприятным ощущением, что он что-то скрывает. Я продолжал разглядывать картину. Хрустальные шары казались мне все более и более зловещими.

Я начал думать, как мне узнать об этой картине подробней и вдруг в голову пришла мысль. Ирина Кривощекина! Ведь она весьма неплохо разбиралась в искусстве и могла мне рассказать об этой картине кое-что.

Туалет в картинной галерее был образцом чистоты и официальности. Белоснежные кафельные стены, сияющие от идеальной полировки, отражали холодный свет нескольких ярких ламп. Пол из гладкого мрамора не имел ни одного пятнышка.

Повесь сюда картины — и многие бы приняли его за еще один зал выставки.

Воздух пах свежестью и легким ароматом дезинфицирующего средства. Хромированная арматура кранов и раковины искрилась, будто ее только что отполировали.

Он казался похожим на операционную в лучшей больнице, готовую принять любого визитера в состоянии идеальной чистоты.

Я вошел в туалет. Воровато оглядываясь, юркнул в женскую часть.

— Ира! — шепнул я.

— Александр! Почему ты заставляешь меня ждать?

Только я взялся за дверную ручку туалета, откуда раздавался голос, как она бесшумно открылась изнутри. На пороге стояла Ирина, и на ее лице играла знакомая хитрая улыбка. На ней были только кружевные трусики. Девушка приложила палец к губам, призывая к молчанию, и жестом пригласила меня внутрь.

В туалете висел густой запах ландышей — ее любимые духи. Ирина явно ждала меня, и, судя по блеску в глазах, разговор предстоял не менее странный, чем встреча с нервным экскурсоводом.

— Ирина… — начал я, но не успел договорить — девушка впилась в мои губы своими губами. — Послушай… я спросить хотел…

— Все расспросы потом!

— Но…

— И не подумаю отвечать! — категорично ответила Ирина, стягивая с меня рубашку.

Я понял, что ответ придется заработать.

Ловкие пальцы девушки стянули с меня штаны. В кабинке было тесно, но я сейчас не обращал на это внимания, вдруг поддавшись сиюминутной страсти. Надо отдать должное и самой Ирине — она источала огонь и ласкала меня так, что я уже через секунду был в боевой готовности.

Я старался не шуметь — мы все-таки были в туалете картинной галереи. А вот Ирина не сдерживала себя, получая удовольствие на всю катушку.

Когда ее пышущее жаром тело размякло словно воск, горящие огнем похоти глаза налились масляным блеском, а на лице заиграла глупая, но довольная улыбка, я понял, что пора возвращаться к расспросам.

— Ирина, там, в центральной части галереи висит одна картина. На ней изображены… шары.

— Меня, кроме твоих шаров ничего сейчас не интересует! — выдохнула девушка, опустившись на колени.

— Ира!..

Ее горячий рот начал влажно чмокать, и я понял, что придется задержаться еще.

«Вот ведь ненасытная!» — подумал я, закрывая от удовольствия глаза.

…Еще через полчаса я вновь предпринял попытку расспроса. На этот раз она оказалась удачней.

— Зачем тебе сдалась эта картина? — спросила Ирина, вытирая взмокший лоб.

— Просто… понравилась, — соврал я. — Так ты что-нибудь знаешь о ней и о человеке, который ее написал?

— Художник, который написал эту картину… особенный.

Я вопросительно поднял брови.

— Он гений, — продолжила Ирина, — но его гений граничит с безумием.

Она сделала паузу, словно выбирая слова.

— Говорят, он видит вещи, которые другим не дано увидеть. И после того, как он написал эту картину, он… сломался.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— Что ты имеешь ввиду?

— Его поместили в клинику на окраине области. Санаторий Сосновый Бор' знаешь такой? Правда нифига это не санаторий. Настоящая тюрьма для психов. Там держат настоящих отморозков. Но что еще более странно, так это то, что он сам попросил его туда запереть. Говорят, он до сих пор рисует. И некоторые его картины порой выставляются на выставках.

— А что на них изображено? — осторожно спросил я.

— На самом деле я не такой хороший знаток его творества. Его картины… они странные. Пугающие, но одновременно притягивающие взгляд. Он пишет не просто пейзажи или портреты, а… сны. Или, быть может, кошмары. По крайне мере, мне так кажется.

Она опустила взгляд на свои руки, будто пытаясь отыскать подходящие слова.

— Однажды я видела его картину, где был изображен лес. Но это был не просто лес. В его ветвях таились тени, а на стволах деревьев были вырезаны странные символы, которые будто шептали что-то о ужасной тайне. В каждом уголке этой картины чувствовалась угроза, будто лес вот-вот оживет и поглотит всех, кто осмелится заглянуть