Она была старше его лет на восемь, но выглядела хорошо — не расползлась, не располнела, может быть, потому что постоянно возилась с огородом и домом.

— Насчет связи не знаю. — Максим отвечал осторожно, судя по всему, двоюродная сестрица еще не знала масштабов происходившего, как, впрочем, и многие, кто испытывал кое-какие неудобства лишь от отсутствия связи и телевидения-радио. — Наверное, скоро наладят.

— Да я тоже думаю — к вечеру. Стопочку выпьешь?

— Не, я за рулем же. Как жизнь вообще?

— Живем помаленьку. — Поправив волосы, женщина улыбнулась. — Миша деньжат присылает, да, вон, огород. Хватает. Правда, без Миши бы…

— Как детишки?

— Младшего, Лешку, к свекрови отправила на все лето, в деревню… А старший, оглоед, не поехал — скучно ему там, видите ли!

— Так и в самом деле скучно, мама! — На кухню заявился старший Настин сын, Игорь, — такой же, как и мать, светленький, худощавый.

Он, видать, только что проснулся — зевнул, подтянул шорты, уселся, протянул руку гостю:

— Здрасьте, дядя Максим!

— Здорово!

— Мам, мне наложи тоже. Мы с ребятами на озеро сегодня собрались, на великах.

— Ага, на озеро! — Настя поставила на стол тарелку. — А огород кто поливать будет?

— Так я натаскаю воды-то…

— Натаскает он… Чего тогда спишь так долго?

— Да успею, ну, мам…

— Далеко собрались? — Доедая борщ, Максим аккуратно наклонил тарелку, чтоб удобнее было вычерпать ложкой остатки.

— На Светлое.

— Реки ему мало!

— Так там вода куда как теплей!

— Ага… и девки голые загорают!

— И не голые, а топлесс!

— Ты мне поругайся еще!

— На Светлое, говоришь, собрались?

Максим задумчиво уставился на двоюродного племянника. Сказать, чтоб не ездил? А чем мотивировать? Да и вряд ли послушается. Но, все равно, предупредить бы надо.

— Слышь, Игорек, там, у Светлого… — «…чудные дела творятся» — хотел сказать он, да осекся, вовремя сообразив, что лучше нет слов, дабы завлечь подростка!

Тем более дальше-то парни, думается, не поедут — чего им по лесным-то дорогам шастать?

— Вы, значит, на Светлое только?

— Ну да — куда же еще-то?

— В магазин с утра сбегала. — Настя положила в тарелки второе — макароны с котлетами. — Говорят, будто дороги закрыли. Питерскую трассу… на какой-то там ремонт. Так что и не проехать! Неужели не проехать, Максим?

— Не знаю…

Не хотелось раньше времени пугать кузину. Да, может, все и обойдется еще, наладится, вот буквально не сегодня завтра — на днях. Наладится… А если нет? А если нет, надобно что-то делать, как-то подготовиться уже сейчас.

— Слышь, Настя… у вас хлеба-то много запасено?

Настасья удивленно посмотрела на братца:

— Что значит — запасено?

— Ну, это… Я слыхал, на хлебокомбинате авария. Ты бы того… подкупила хлебца-то. Сухариков бы насушила вкусных…

— Про хлебокомбинат я и не слышала, — Настя покачала головой. — Ладно, не будет работать, так из Питера хлеб привезут — сейчас же не старые времена.

— Так пока еще привезут.

— И то правда. — Согласившись, Настя посмотрела на сына. — Ну, поел? Так, давай за хлебом сбегай!

— Ну, мам, ребята уже ждут, наверное.

— Подождут! Меньше спать надо. Беги, кому говорю.

Поворчав, подросток торопливо допил компот и натянул футболку:

— Ну, я пошел. Ой! Мам, денег-то дай.

Деньги…

Максим про это еще не думал. И, наверное, зря.

— Банкоматы тоже со дня на день закроют, на профилактику…

— Господи! — Выпроводив Игорька в магазин, Настя всплеснула руками. — Все что ли?

— Не, на Барвинке оставят только.

— Что ж, съездим туда. Миша со дня на день денег прислать должен. Может, и уже прислал…

— Ты уж загляни на почту.

— Что, почту тоже закроют?

— Не исключено.

Вот тут Настя не выдержала, расхохоталась:

— За рулем, говоришь? Ой, Макс… я ж чувствую — выпил уже! Ну признайся, выпил?

— Вчера. — Гость махнул рукой. — Сегодня еще ни грамма. Хотя надо, наверное.

— Вот-вот… А то рассказываешь тут страшилки разные. То хлеба не будет, то денег… Еще про спички, мыло и соль вспомни!

— А ведь точно! — Максим с силой хлопнул себя ладонью по лбу. — Кстати, тебе бы тоже не помешало все это купить.

— Да ну тебя, братец. Все остришь, смеешься…

— Да нет же — я на полном серьезе!

Не поверила. Да кто на ее месте поверил бы? Значит, на себя надо рассчитывать… и для кузины кое-что купить — а вдруг да пригодится, вдруг вся эта хренотень продлится еще долго — месяц или даже два?

* * *

Максим заехал по пути в магазин, обычный супермаркет, не самый большой, но с тремя кассами. Как ни странно, все три работали. И в каждую змеилась приличных размеров очередь, состоявшая в массе своей из пенсионерок.

— О боже!

Тихомиров не знал, сочувствовать или смеяться? Все, как он и предполагал: шустрые пенсионерки вихрем сметали с магазинных прилавков дешевые сорта макарон, крупы, подсолнечное масло, соль. Ну и спички, конечно, как же без этого? Было бы хозяйственное мыло, вне всяких сомнений, смели бы и его, но, увы, мыло в супермаркете имелось только дорогое, душистое.

— Это что же такое делается-то, не знаете? — кинув в корзинку десять банок тушенки, поинтересовался Максим. — Война что ли?

— Э, милай! — Одна из бабушек оглянулась. — Война не война, а продуктов в городе на три дня осталось.

— Это откуда ж такие сведения?

— Да все говорят! Ты-то сам, вон, к чему столько тушенки берешь?

— Я? Да в поход собрался.

— Ага, говори-говори…

У одной из касс вдруг вспыхнула перебранка, быстро перешедшая от словесных оскорблений в самую натуральную драку, причем массовую. Началось все с малости — Максим сам был свидетелем.

— Макароны что, кончились? — растолкав очередь, пробилась к кассе женщина явно не пенсионного возраста, но уже изрядно потасканная, с расплывшимся лицом и нехорошим взглядом.

Молоденькая кассирша никак не прореагировала, старательно отсчитывая сдачу:

— Пятьдесят копеек… пятьдесят пять…

— Ах ты ж, сука такая, говорить не хочешь?