Мой младший брат был виноват лишь в том, что был глуп и наивен, что хотел выбраться из трущоб и жить лучше, а Дамир, жадный, трусливый и ленивый, был виноват в том, что пользовался этим и, подставляя Сашу, ни разу не был наказан.

И это было не правильно, ведь урок не пойдет впрок, пока не получишь как следует по рукам.

Для Саши это было уже невозможно, а для вот для Дамира…

Я вернула алмазы Алеше и подошла ближе.

– Саша считал тебя другом, а ты его использовал, – каким-то незнакомым даже для себя самой голосом сказала я.

Алеша свел толстые брови: Саша был и ему братом, но узнать его с лучшей стороны, которая все же была в нем и в моих воспоминаниях, которыми я обязательно когда-нибудь с ним поделюсь, Алеша не успел.

Серый послушно вложил в мою вытянутую руку пистолет, и я наставила его на Дамира. Его окровавленных губ коснулась улыбка. Нам с ним эта ситуация уже была знакома, только раньше я не была готова выстрелить.

В детстве, если Саша влазил в драку, а случалось это часто, потому что другие дети дразнили его из-за поношенной одежды и отсутствия всяких крутых мелочей, наша мать всегда говорила, что с темнотой нужно бороться светом. На мой взгляд она была права, и в качестве света вспышки выстрелов хорошо подходили.

Гильза со звоном упала на пол, опередив тело на каких-то две-три секунды. Серый поднял ее и спрятал в карман. Я вернула ему пистолет и собралась уходить. Я сделала все, что хотела и более меня ничего не держало в старой квартире с призраками.

– Сумасшедшая сука! – по-бабски визжал Дамир, катаясь по полу с простреленной ногой.

Далеко с ней он не уйдет, и полиция, которую вызвала девушка-мотоциклистка, которая была с нами, так или иначе познакомится с ним и его наркопритоном.

– Бл*дь живучая! Не сдохла же, тварь, тогда! – с ненавистью провизжал он.

Перед глазами ярко рассыпались осколки фонаря, освещенные светом фар машины, визжавшей колесами в стремлении избежать столкновения.

"Хватит играть! Убейте ее!" – взревел в голове голос Ангелова, а под грудью, куда попала серебряная, девятимиллиметровая пуля, выпущенная Гришей, невольно появился давно забытый колющий холодок.

Я остановилась и оглянулась на Дамира: он был там, как я и предполагала. Вместо условленного времени и места он с кузеном сразу пошел ко мне. Может, он узнал, что банда мотоциклистов трясла знакомых барыг и испугался, что они могли добраться до меня раньше, чем я расскажу ему, куда можно было сдать алмазы, а может еще что-то, но факт был в том, что он видел, как я бежала, как в меня выстрелили, как я упала, как меня еще живую забрали. И он соврал мне, что его кузен отговаривал его нести алмазы обратно в магазин. Дамир убил его потому, что не верил, что я выкарабкаюсь и, имея всю партию алмазов, он не захотел делиться с родственником, убил его, уже вынашивая план предложить Артуру их выкупить.

Вот только Дамир не знал, что Артур был всего лишь посредником и за алмазы его самого трясли, как липку.

Понял он это или нет, а может, просто видел потом, в каком виде оставили Артура волки Ангелова, или же в ту ночь он узнал самого Ангелова, который не нуждался в особом представлении, но трусость и инстинкт самосохранения подсказали моему старому другу залечь на дно, а там уж рукой подать было до первых столкновений с Коппелем и всего последующего вплоть до моего звонка с просьбой встретиться.

Я жестом остановила Алешу, выпустившего когти, не позволив прикончить Дамира. Это все уже давно потеряло свою актуальность и слова Дамира были отнюдь не теми, что могли меня задеть.

– А с ней, что делать?

Я посмотрела на девушку. Она тут же подползла ко мне и бросилась в ноги.

– Пожалуйста… – надрывно рыдала она, источая сильнейший запах страха. – Не надо… Я… Я никому… Никому не скажу… Пожалуйста…

Серый с Алешей ждали моего решения, а я рассматривала униженно молившую о пощаде девушку, которая была настолько напуганной, что даже не понимала, что я не убила Дамира.

Она была совсем ребенком. От силы лет четырнадцать. Тоненькие ручки дрожали. Такие же тоненькие ножки были в синяках, которые имелись и на спине, прикрытой густыми темно-каштановыми волосами. Слезы ее были горячими, а большие глаза, изредка поднимавшиеся на меня, были карими и очень грустными.

Нет, она вовсе не напомнила мне меня. В ее возрасте я не увлекалась наркотиками и всякими подонками, гораздо старше меня, а ухаживала за матерью и думала про заработок. Я оставалась в реальности. Она же выбрала иллюзии, и сейчас ее жизнь была в моих руках.

– Посмотри на меня. – Девушка подняла на меня заплаканное лицо. – Собери свои вещи, возьми все деньги, что найдешь, и уходи. Сюда не возвращайся, – добавила я, отступив от нее на шаг. – И к этой жизни тоже. Иначе закончишь также, как и он. – Я кивнула на по-прежнему нывшего и катавшегося по полу Дамира. – Если не хуже.

В районе городских трущоб полицию давно прозвали улиткой из-за того, что она ни разу даже на памяти старожилов не спешила приезжать на вызовы, и мы спокойно выехали со двора.

Я открыла окно машины и закурила. Алеша посмотрел неодобрительно, мол, это не безопасно, но я только отмахнулась. Мне бояться было нечего. Моя жизнь для Коппеля сейчас была ценнее кислорода, и если бы я умерла, то это лишило бы его удовольствия от моих мучений, так что я могла спокойно передвигаться по городу и не опасаться ничего.

Гришу Коппель уже забрал у меня, а о том, что Алеша приходился мне братом, думаю, он не знал, но за Никиту я волновалась и запретила Эвелине выходить с ним не то, что на улицу, а даже на террасу, и вообще подходить к окнам.

Мне так не хотелось с ним разлучаться, мы ведь только снова были вместе, и я не успела восполнить и одного процента тоски по нему. Я могла бы сутками держать его на руках, чувствовать его дыхание и, глядя на его личико, когда он спал, пытаться угадать его сны, но, к сожалению, дела требовали моего личного присутствия, и сегодня мне придется оставить его снова.

Мотоциклисты, сопровождавшие внедорожник, рассеивали тишину только-только оживавших утренних улиц, на которых хозяйничали голуби, мусор и дворники. Серый ничем не выдал свое мнение о том, что я не убила Дамира и девчонку, да он бы и не посмел что-либо возразить в силу чувства вины, а вот Алеша наверняка считал, что я поступила слишком мягко, просто предпочитал помалкивать.

Отчасти я тоже так считала, в смысле, что зря оставила в живых именно Дамира. Урок он все равно не усвоит, и если его реально посадят, то меня в святые он тем более не возведет, но заваливать городской морг трупами тех, кто хоть чем-то мне не угодил в мои планы не входило. По крайней мере, пока.

Алеша заехал во двор комплекса с другой стороны, и последствия ночных событий на перекрестке, где наверняка все еще копошились менты, я так и не увидела, но в груди все равно защемило так, будто я была там и видела в живую все то, что осталось от мотоцикла, видела одиноко лежавший шлем со скрещенными словно в поцелуе волчьими головами и кровь, кровь, кровь…