– Я ваша новая горничная, – слова слетают с окровавленных губ как музыка. Потому что я их почти пропеваю. Мурлыча себе под нос.

На что ловлю хмурый взгляд мужчины. Пытаюсь прочесть его реакцию по глазам. Но вновь вижу лишь густой мазут. Чернота, от которой жуткие мурашки стремительно разбегаются по телу.

– Шамиль, она сумасшедшая, вызови охрану, – лопочет сладким голоском его девушка, такая красивая, что у меня голова кружится от выброса огромной дозы инсулина в кровь.

– Ты что, не слышала? Она моя горничная, – мужчина выпрямляется и прикладывает электронный ключ к двери.

Я ошалело наблюдаю, как дверь распахивается и пара проходит внутрь. Не зря она назвала меня шавкой, потому что я продолжаю стоять перед распахнутой дверью на четвереньках, заглядывая в апартаменты.

Мне никто не говорит, что можно пройти следом. Но никто и не прогоняет.

Цепляясь окровавленными пальцами за дверной косяк, я с трудом поднимаюсь, ощущая головокружение и тошноту. Не знаю, она подкатывает к горлу оттого, что меня били, или от страха перед этим мужчиной.

Из последних сил захожу внутрь и закрываю за собой дверь, словно давая понять, что теперь меня отсюда не выгнать. Но люди, зашедшие в апартаменты, даже не обращают на меня внимания. Девушка, медленно разоблачаясь, проходит в одну из комнат, оставляя за собой следы из обуви, одежды и нижнего белья. Я заторможенно разглядываю её тонкую спину и длинные ноги, не соображая, куда я попала и почему эти люди так себя ведут.

Словно меня тут и нет. Словно я предмет интерьера. Или тот самый пакет мусора, что нужно взять за ручки и вынести куда следует.

– Не притрагивайся здесь ни к чему, пока не отмоешься, – наконец обращается ко мне мужчина и уходит вслед за девушкой, вытаскивая из рубашки запонки.

Вот так просто меня приняли на работу?

Я оглядываюсь, рассматривая место, куда попала. Оно кажется гораздо бо́льшим, чем я себе представляла, сидя под дверью. Окна от пола до потолка, открывающие невероятный вид на ночной город. Мост, ведущий в парк, широкую дорогу, солнце, что медленно поднималось над горизонтом. Этот вид так заворожил меня, что я на мгновение забылась. А затем опустила взгляд на собственные руки. Грязные, с поломанными ногтями, под которыми запеклась кровь. Нужно умыться.

Несколько минут у меня ушло, чтобы наконец найти ванную комнату. Просторную, из серого гранита, с чёрной матовой сантехникой. Здесь царила идеальная чистота, и я замерла на пороге, не зная, стоит ли мне марать своими следами это помещение. На ногах носки и тонкий капрон под ними. От ботинок я избавилась при входе. И ноги грели тёплые полы. Приятное ощущение.

Закрыла за собой дверь и уже хотела двинуться в сторону умывальника, но стоило сделать шаг, как мир погас. Понимала, что стою с открытыми глазами, но вокруг лишь темнота. Ноги подкосились, и я упала на пол. Сознание предательски покинуло меня. Так не вовремя.

Не знаю, сколько я так пролежала, пока не поняла, что больше не одна в помещении. Кто-то вошёл, переступив через меня. Я отчего-то явственно это ощутила. Сама не знаю почему.

Приоткрыла глаза, и первое, что увидела, – голые ноги, поросшие тёмными волосами. Осоловелым взглядом медленно поднялась выше, подмечая накачанные икры, рельефные бедра и задницу. Мужскую задницу, увенчанную ямочками над поясницей. Узкую талию, перетекающую в широкую спину и плечи. Со всеми сухожилиями, мышцами, перекатывающимися при каждом шаге. Взгляд вновь ухнул вниз на мужские ягодицы. Сложно было оторвать от них глаза, когда мужчина начал движение.

Малознакомое чувство зародилось во мне, закрутилось в воронку внизу живота, потянуло сладкой истомой, посылая плохо читаемые сигналы по телу. Что со мной? Почему я так реагирую? Это самое смутное желание уютно улеглось внутри меня, свернулось тёмным комком, давило. Заставляло дышать глубже и чаще. Я приподнялась немного, чтобы лучше разглядеть мужчину, почему-то совершенно забыв, что веду себя неприлично. Что не должна так откровенно пялиться. Но эти мысли не остановили меня. Не заставили отвернуться.

Напротив. Я сожалела, что стеклянная створка душевой запотела и не давала мне возможности лучше разглядеть его. Видела лишь очертания мощного мужского тела и, возможно, даже члена. Сглотнула сухим горлом. Облизала потрескавшиеся губы.

Вода прекратила литься, и, будь я чуточку разумнее, сделала бы вид, что всё ещё в отключке. Но продолжила как прибитая сидеть на месте.

Но, похоже, для мужчины я невидимка.

Он вышел из-за стеклянной створки, ничуть не стесняясь своей наготы. Взгляд заметался по его телу, спустился по тёмной дорожке волос, ведущей от пупка вниз. Отметила про себя, что он бреется. Приоткрыла рот, внимательно изучая его мужское достоинство. А его половые органы именно этим словом можно было охарактеризовать. Член не эрегирован, но даже так я видела, что природа его не обделила. А щедро наградила. Я с трудом отмахнулась от догадок о том, как он выглядит в возбуждённом состоянии.

Взяв с соседней полки полотенце, он закрыл передо мной зрелище, которое я раньше наблюдала только в порнофильмах итальянского производства. Кровь журчала в венах, приводя меня в чувство. И когда мужчина вышел, я с трудом осознавала, как всё случившееся выглядело со стороны.

Кто из нас двоих больше болен? Я – откровенно пялящаяся на него. Или он – не обращающий на мой взгляд внимания.

Впрочем, откуда мне знать. Ведь мои глаза так ни разу и не добрались до его лица.

Краска на мгновение залила щёки, уши, шею. Стало ещё жарче, хотя дальше некуда. Кожа покрылась испариной, и я ощутила, как тёплый пол под моим задом начал раздражать. Поднялась на ноги.

Вытяжка в помещении хорошо работала. Зеркало даже не запотело, и потому я некоторое время непонимающе смотрела в зеркало. На себя, но совсем не узнавая в отражении жуткую незнакомку.

Рука дрогнула, когда я потянулась за шапкой. Я знала, что бо́льшая часть волос осталась в той комнате. Но не представляла, как выгляжу. Медленно стянула головной убор и ощутила тупую боль. Будто отголоски того удара, что я получила под рёбра. Сдавленно застонала, сдерживая слёзы, которые так и норовили заструиться по щекам и солью разъесть порванную губу.

Вцепилась пальцами в умывальник, пережидая, когда ужас схлынет. Меня изуродовали. Где-то сохранилась вся длина волос, а на макушке, у висков я видела лишь кровавые ранки. И всё же не сдержалась. Слёзы застыли на кончиках ресниц, повисли на короткое мгновение и потекли ниже. Подняла лицо к потолку, чтобы ручеек не попал в рану. Глухо застонала.

– Это всего лишь волосы, – проговорила вслух, успокаивая себя, – ерунда. Отрастут.

Собственная внешность никогда особо меня не волновала. Но в то же время сколько раз меня спасало моё смазливое личико? Она, как броня, защищала, когда никто больше не мог вступиться. Тёмные волосы, раскосые глаза, губы, пухлые, по современной моде. Ничего особенного вроде, но парням нравилась. Для кого-то красота – средство заработка. А для меня – средство самозащиты. Правда, не в тех случаях, когда меня хотели взять силой. Тогда спасал только нож-бабочка. Хмыкнула.