компания Чеснокова, к примеру. В нарушениях замечаются крайне редко.

— Адрес знаете?

— Как не знать? По службе наведываться приходилось.

— Вот туда и поедем.

Через полчаса мы добрались до предместий, в которых жилые дома выглядели совсем простыми четырёхэтажными коробками, перемежающимися обширными территориями, огороженными разномастными заборами — от наборных бетонных до простейших дощатых. Вывески в основном были мелковаты, но иногда я успевала разглядеть названия. В основном здесь базировались тресты да товарищества строительного или индустриального свойства.

Полицейский фургон въехал в открытые ворота транспортной компании и подкатил к крыльцу приземистого здания, в котором располагалась контора.

— Гляди-ка! — удивлённо сказала Маруся.

— Что?

— Я думала, тут только грузоперевозки, а тут, смотри, и свадебные кабриолеты и вон те замечательные транспортные средства.

— Странные они какие-то.

— Потому что это катафалки.

Мы уставились друг на друга. Маруся выразительно приподняла брови:

— Никто и никогда не проверяет катафалки, ты понимаешь? Нас не остановят, даже если на дороге будет случайный рейд.

— Это тоже из инспекторской практики?

— Да, представь себе, была одна ушлая шайка. Контрабанду возили. Нет, если у тебя есть предубеждения, можем что-нибудь совсем строительное арендовать. Или думаешь, Баграр будет против?

— Пф! Баграр ещё и веселиться по этому поводу будет.

— Значит, маскируем его?

— Под гробик, ага.

— Я думаю, надо этим память почистить да отправить их уже, пусть в свою пельменную едут.

— По времени задержка получится. Диспетчерша у них вредная, будет докапываться, почему они так долго катались.

— А пусть у них как будто машина заглохла, пока они с ней возились — вот, минут двадцать уже в плюс. И пойдём в контору, с транспортом договариваться.

КОСТЯ

Костя стоял навытяжку в кабинете такого уровня, который и представить было страшновато. Голова у него ещё немного кружилась, в ушах шумело, и поэтому разнос от лица столь высокого воспринимался как сквозь плотную пелену.

Далее произошло событие, которое Костя первоначально отнёс к последствиям магического удара (а конкретно — к галлюцинациям) и наблюдал с отстранённым любопытством.

Дверь распахнулась, и в кабинет вошёл очень пожилой дедушка в косматом тулупе и ещё более косматой шапке. Седом за ним, сердито поджав губы, вошёл непосредственный начальник их городского управления, Тимофей Егорыч. Последний скорбно посмотрел на Константина и горько покачал головой, не смея, впрочем, перебивать вышестоящее начальство.

Костя задумался, оба ли эти персонажа ему кажутся или только один — и который из них? Вероятнее всего, что дедуля мерещился, насчёт начальника же имелись некоторые сомнения.

Дедок в косматой шапке между тем просеменил к столу и похлопал кричащего Филиппа Афанасьевича по локтю:

— Ты, Филенька, не разоряйся, чего горло-то драть почём зря? Хочешь чаю успокоительного? — и поставил перед хозяином кабинета древний закопчёный термос. — Мальчишка ведь не из злого умысла. Город спасти хотел… — дед открыл ящик стола, по-хозяйски вытащил несколько пузатых стаканов и в каждый налил понемногу жидкости из термоса. По комнате поплыл травяно-ягодный запах. — Пейте.

Начальники безропотно разобрали стаканы и выпили содержимое. И тут Костя понял, что перед ним вовсе не галлюцинация! Более того — до него дошло, кто это! Макарий из безымянной пустыньки, которая не всякому на глаза кажется. Искать специально будешь — да не заметишь, мимо пройдёшь, если время твоё не пришло…

Последний стаканчик Макарий взял сам и вручил его Косте:

— Пей да рассказывай, Аника-воин.

Под спокойным, насмешливым даже взглядом старца, Костя слегка поёжился.

— Выходя с трапа теплохода…

— Не-е… Ты с самоначала давай. А то, ишь, господа командиры молнии хотят метать. Молнии — это ж завсегда здорово. Эффект, опять же, — на этих словах начальство сдержанно завозилось. — А мы ведь хотим в деле разобраться, так? — Костя невольно кивнул. — Вот и давай, раскладывай свои соображения по полочкам. Торопиться теперь всё одно некуда.

В ДРАМАТИЧЕСКИХ ТОНАХ

Глянцево-чёрный катафалк мчался по Одесскому тракту, держа почти идеально на юг. В конторе нам с сожалением сообщили, что подобного рода доставку они могут осуществить не далее, чем до Гомеля, но уже это нас устраивало — половина пути до моря!

Транспорт мы выбрали самый что ни на есть замечательный — большой, как автобус, с водительским местом, отделённым капитальной глухой перегородкой, так что на время пути мы сняли с Баграра всякий морок.

Маруся, сверх положенной арендной платы, выдала шофёру купюру в двадцать пять рублей, с тем условием, чтобы каждые два часа он останавливался в приличной придорожной ресторации, где четыре барышни могли бы перекусить без урона для здоровья. Уж не знаю, не счёл ли водитель нас излишне прожорливыми, но все четыре заведения, в которых мы имели удовольствие подкрепиться, оставили у нас вполне приятные впечатления. И у Баграра тоже, которому мы каждый раз приносили что-нибудь на перекус.

Также по дороге я несколько раз подкачивала его энергией и подзаряжала накопители. Анечка немного пела. Баграру становилось лучше, но даже до четверти боевой нормы было ещё очень, очень далеко.

Вместо выдуманного гомельского адреса мы велели водителю везти нас на железнодорожный вокзал, откуда до Одессы было всего несколько часов поездом. В здание вокзала Баграр вошёл, замаскированный так ювелирно, что ни один магический пылесос его бы не разглядел. Впрочем, Катя продолжала его видеть несмотря на все наши усилия, из чего мы сделали вывод, что если нас будет отслеживать маг-сканер (или кто-то хотя бы вполовину напоминающий заранского Сергия), толку от этой маскировки будет мало.

Оставив Баграра с девочками посреди зала ожидания, мы с Марусей пошли в кассы, выяснили, что поездов до Одессы проходит аж несколько, ближайший через три часа, выкупили два купе и стали ждать, беспрерывно, как на иголках, озираясь. Время от времени вокзальный рупор разражался предупреждающими сообщениями. Все были не наши, но каждый раз все мы непроизвольно вслушивались.

Баграр вздыхал и время от времени доставал что-нибудь съедобное из обширного пакета, прихваченного нами в последнем кафе. Нам тоже предлагал. А что ещё делать, пока ждёшь? Пожуёшь — хоть нервы маленько успокоятся.

Так прошло два с лишним часа.

— Двадцать минут осталось, — сказала Анечка, гипнотизируя стрелки больших вокзальных часов.

И тут же, словно отвечая ей, громкоговоритель проквакал: «Поезд „Санкт-Петербург-Одесса“ прибывает на второй путь через десять минут!»

— Да десять минут стоянка, — сверилась в расписанием Маруся.

— Пошли уже, — предложил из тени Баграр. — Насиделись