воспользовался этим. Но все равно: куда он мог спрятаться? Вдоль берега шел только жиденький ряд деревьев, а за ними — пустырь. Куда можно было деться взрослому человеку?

Итак, не преуспев, я отправился обратно, останавливаясь и оборачиваясь самым неожиданным (для человека) образом. Но или он был хитер, или его уже давно не было здесь — поймать его врасплох мне не удалось. В конце концов я плюнул в темноту, обругал человека последними словами и пошел ко двору, твердо решив забрать из флигеля постель и отправиться ночевать в дом. Пусть думают, что я нервный, но лучше от греха подальше.

…Что, вы думаете, я увидел во дворе? Этого самого человека, который стоял теперь у двери моего флигеля. Я замер и — благо было темно и кусты рядом — опустился на землю и немного отполз. Человек меня не увидел. Он немного постоял, открыл дверь и вошел…

Я несколькими быстрыми перебежками достиг двери. Рванул, с диким криком (испугать) ввалился внутрь…

Силы небесные!.. Ирочка, только что поправлявшая что-то в моей постели, как обернулась на крик, так и застыла. Глаза ее были полны ужаса…

— Ой-ой-ой… — сорвавшимся голоском протянула она…

Я опустил топор.

— Прошу прощения.

Она только кивнула головой, не то прощая, не то от испуга.

— Прошу прощения, — еще раз повторил я. — Вы не обращайте внимания. Я то ли сошел с ума, то ли чего-то не понимаю. А может быть, это странная шутка. Или все вместе. Скажите, пожалуйста, зачем вы здесь?..

Она уже оправилась от испуга и, заложив руки за спину, хитро посмотрела на меня.

— А вы как думаете?..

— То есть, — смутился я, — я не то хотел спросить… а что… не знаю… (я действительно не знал, что сказать. Ира, видимо, была здесь совершенно ни при чем. Но, однако, удостовериться в этом не мешало). — Я хотел узнать: откуда вы пришли?.. Это тоже странный вопрос, но ответьте, пожалуйста…

— Из дому, конечно, — недоуменно ответила Ирочка.

— В таком случае, еще раз прошу прощения. Дело в том, что… — и я рассказал ей о неизвестном человеке, о своей погоне, о том, как я принял ее за него… Она слушала очень внимательно, даже настороженно, и несколько раз (как мне показалось) прислушивалась… к чему?

— А скажите, вам это… не привиделось?.. — спросила меня она.

— Нет, — убежденно ответил я. — Душевное здоровье всегда было нормальным, белая горячка исключена. И просто так бегом с топором не имею привычки заниматься.

— В таком случае, — решительно сказала Ира, — вам нужно идти в дом. Пойдемте…

Я окинул ее взглядом. Она была в том же коричневом халате, что и вчера, и, видимо…

— Мне очень не хочется зря тревожить Петра… — произнес я многозначительно, выделяя каждое слово. Постным и грустным голосом… И глядя ей в глаза.

Она не смутилась.

— Петра?.. Его трудно потревожить. Он уехал в город.

— Как уехал? — ошеломленно спросил я.

— Так вот. Часа два назад.

— Но что же он мне ничего не сказал? Не зашел?..

— Ну, уж не знаю. Он сказал, что зайдет. Не заходил, говорите?.. — она словно призадумалась. — Вообще-то, память у него дырявая…

— Ну что ж, пойдемте в дом.

— Да, да…

Мы вышли на порог. Ночь была все так же темна; чуть веял ветерок. Ира постояла немного, словно прислушиваясь к ночи.

— Ну, идите в дом. А я сейчас приду.

— Куда вы?.. — спросил я.

Она засмеялась и еще раз повторила:

— Идите…

Я решил подождать ее здесь. Но она все не возвращалась… Потом где-то вдалеке, у реки, раздался памятный мне жуткий вой, потом еще, но более далекий… Словно кошка убегала от кого-то. Очень далеко, но я все-таки крепче сжал топор и отправился в дом, без всякого стеснения. Судя по дальности крика, Ирочке ничего не угрожало, а мои нервы, как думалось мне, местной экзотики уже не принимали. Увы мне, глупцу…

Итак, я пошел в дом. Каждый шаг давался мне так тяжело, точно я волочил привязанные к ногам бревна. «Да что это со мной?..» — изумлялся я. Голова ныла, кровь стучала в виски, глухо и ритмично. Шаги мои подчинились ритму крови, я пошел медленнее.

Войдя в дом, я почувствовал, что очень устал и очень хочу спать. Я попробовал встряхнуться. Ненадолго помогло, но вскоре сон опять начал одолевать меня. Я сидел на диване, не имея сил даже раздеться.

«Где же Ирочка?.. Куда она… — сладко потемнело в глазах, голова моя мотнулась вниз. Я встряхнулся опять и открыл глаза. — Засыпаю…»

«Посплю чуть-чуть. Она придет, разбудит небось…»

Но я не могу сказать, что я спал. Я ожидал Ирочку, и одновременно дремал, то ли грезил, то ли ловил какие-то обрывки сна и зачем-то старался их запомнить.

…Шумы, голоса, клики… Где-то пели гудки, грохотали поезда… или это телеги… груженные телеги… Я лежал на дороге, глядя в небо бездумным взглядом. Умные лошади смотрели на меня грустными глазами. За леском, на болоте, кричала какая-то птица. Я лежал на дороге и глядел в небо. Я слышал, как гудит сок в стволах деревьев, я слышал, как растет трава, как поют парящие в небе звезды. Я слышал, как глухо и мерно дышит земля. Ритмично. В ритме. Как монотонный барабан. Как кровь в висках. Как сердце.