Рыбак, полоща парусами, кое-как подошел к опрокинутому судну; надо будет его за это вознаградить. Белая краска на корпусе облупилась, обнажив серую древесину, длинный бушприт сломался, но обводы говорили о хищной стремительности. Не массивный боевой слон и не изнеженная красавица яхта: изящный и в то же время деловой вид. Жаль, что корабль не на ходу. Если бы Квентин попал сюда лет на пятьдесят раньше…

— Ваши соображения, адмирал?

Киль баркаса задел песчаное дно. Адмирал, глядя на линию горизонта, откашлялся.

— Я бы сказал, что это судно знавало лучшие дни.

— Чем корабль занимался в прошлом?

— Рабочей лошадкой был, — хрипло сообщил хозяин баркаса. — Класса «олень». Ходил в Лонгфолл и обратно.

Квентин не сразу понял, что он говорит по-английски.

— Красивый… верней, был красивым.

— Одно из красивейших судов, когда-либо спущенных на воду, — торжественно подтвердил адмирал. Шутка? Вряд ли, Лакер никогда еще не шутил.

— В самом деле?

— «Олени» — особенные суда. В Лонгфолл они возили хладопряности, сюда — горный шпат. По быстроте и надежности им не было равных: «олень» свозил бы вас в ад и доставил обратно.

— Куда же они все подевались?

— В Лонгфолле кончился горный шпат, а мы перестали им возить хладопряности, — объяснил разговорившийся рыболов. — В «оленях» больше не было надобности, вот их и разломали на часовое дерево. Их лорианцы строили. Филлорийские мастера пытались им подражать, но был в этих кораблях какой-то секрет, который теперь утрачен.

— Мой первый корабль никто во всем военном флоте не мог догнать, — сказал Лакер, — а «олень» однажды обошел как стоячего.

Квентин встал. Стайка птиц снялась с разбитого корабля и тут же села обратно. С другого борта стала видна проломленная палуба и надпись на корме: «Мунтжак».[6]

Жаль, что это не сказка о Филлори: в ней Квентин путешествовал бы именно на таком корабле.

— Ну что ж. Вернемся к «Холмам Моргана»…

— Есть, ваше высочество.

— …и скажем капитану, чтобы привел свое корыто сюда и отбуксировал «Мунтжака» в сухой док. Это как раз то, что нам надо.

Кое-что иногда можно исправить даже долгое время спустя.

Ремонт «Мунтжака» (оказалось, это олень такой) обещал занять пару недель, хотя Квентин, пользуясь королевскими привилегиями, согнал к нему лучших городских корабельщиков. Это время он решил использовать с толком.

Накопившейся у него нервной энергии хватило бы на снабжение целого города, так что расходовать ее было одно удовольствие. На всех площадях вывесили афиши с извещением о турнире.

О турнирах, честно говоря, он имел самое смутное представление. Короли, по его понятиям, устраивали их в Средние века, где-то между Христом и Шекспиром. На них также ломали копья, но эту конкретную дисциплину Квентин отверг в принципе — нечего лошадей мучить.

Бои на мечах — дело иное. Не просто фехтование, а что-то вроде смешанного единоборства. Целью Квентина было выявить чемпиона, абсолютно, без дураков, лучшего бойца Филлори. Ровно через неделю всем умеющим держать меч надлежало явиться в Белый Шпиль и сразиться до последнего воина. Победитель получит небольшой, но процветающий замок в филлорийской глубинке и право сопровождать короля в дальних странствиях.

Когда Квентин занимался очисткой банкетного зала, к нему пришел Элиот. Навстречу верховному королю двигалась вереница выносящих стулья лакеев.

— Прошу прощения, ваше высочество — какого черта вы делаете?

— Сожалею, но другие помещения не годятся для поединков — слишком малы.

— В этом месте мне, видимо, полагается спросить «для каких поединков?».

— Ты что, афиш не читал? Стол тоже выносите, — сказал Квентин эконому. — Я устраиваю турнир, чтобы определить, кто у нас в Филлори лучший боец на мечах.

— Такие мероприятия вообще-то проводят на свежем воздухе.

— А вдруг дождь пойдет?

— А питаться мне где прикажешь?

— Я сказал, чтобы обед тебе накрыли в приемной. Прием как раз можно на свежем воздухе провести.

Кто-то, ползая на четвереньках, очерчивал мелом арену будущих схваток.

— Квентин, я тут поговорил кое с кем из корабельной гильдии. Ты в курсе, во сколько нам встанет этот твой «Джекалоп»?

— «Мунтжак».

— В сумму налогов острова Дальний за двадцать лет. Если тебе интересно, конечно.

— Не слишком.

— Но ирония до тебя, надеюсь, дошла?

Квентин задумался.

— Да, но ведь дело не в деньгах.

— В чем же тогда?

— В поддержании формы. Уж ты-то должен меня понять.

— В общем, да, — вздохнул Элиот.

— Мне это нужно — вот все, что я могу сказать.

— Опять-таки понимаю, — кивнул верховный король.

Через пару дней начали прибывать бойцы — мужчины и женщины, высокие и низенькие, хищники и миролюбивые, клейменые, покрытые шрамами, бритые, татуированные. Среди них имелся ходячий скелет и ходячие же доспехи. Их мечи светились, жужжали, пылали и пели. Пара сиамских близнецов выразила рыцарскую готовность сразиться друг с другом в случае победы над всеми прочими. Мыслящий меч, доставленный на шелковой подушке, заявил, что ему для участия необходим носитель из плоти и крови.

В первый день часть поединков пришлось-таки вынести за пределы зала, для чего во дворах соорудили помосты. Атмосфера напоминала о цирке. Утром как раз впервые похолодало, и участники, дыша паром, самым причудливым образом разминались на влажной траве.

Квентин не обманулся в своих ожиданиях и ни одного поединка не досмотрел до конца, отвлекаясь на соседние ринги. Утреннюю тишину оглашали крики, лязг, боевые кличи и другие, менее узнаваемые шумы. Здесь шла настоящая битва, но без увечий и смертельных исходов.

За трое суток отборочных состязаний были отмечены несколько случаев пользования недозволенным оружием и темными чарами, но сильно, слава богу, не пострадал никто. Квентин, поначалу носившийся с романтическим замыслом самому поучаствовать в турнире инкогнито, вовремя осознал, что с такими соперниками и тридцати секунд не продержится.

Элиот и Дженет согласились присутствовать на финальном матче, Джулия до потных экзерсисов не снизошла. Бароны, придворные и прочая публика заняли места вдоль стен банкетного зала, имевшего прискорбно невоинственный вид — надо было действительно устроить бой под открытым небом. Финалисты вошли в зал бок о бок.

Этих двоих, мужчину и женщину, отличало странное сходство. Оба худощавые, среднего роста и непримечательной внешности. Оба сдержанные, не проявляющие к противнику открытой враждебности. Оба профессионалы, элита наемнической гильдии. К этому бою они подходили чисто по-деловому: агрессия копилась в их поджарых телах до подходящего случая. Женщину звали Араль, мужчину Бингл.