Государственная машина СССР работала, особенно вне периодов полной мобилизации, не совсем так, как хотели бы ее идеологи. Прежде всего потому, что фрагменты ресурсного государства, когда интенсивность репрессий ослабевает, начинают формулировать собственные цели, лишь частично совпадающие с общегосударственными. И эти цели заключаются в распоряжении ресурсами, не суть важно какими.

Регионы, например, стремились получить более высокий статус в системе административно-территориального устройства, чтобы иметь в своем распоряжении такие же по объему ресурсы, какие есть у более значимых регионов, отрасли — увеличить свою долю ресурсов, получаемых в госплановских распределителях. Чиновники стремились нарастить административный ресурс. Простые граждане стремились увеличивать текущее потребление и/или делали запасы (соль, сахар, мыло, спички, консервы, в простейшем случае) на случай очередной чрезвычайной ситуации, которая у каждого поколения была своя — от голода и войны до тюрьмы и сумы.

Перераспределительные отношения в конечном счете превращают планирование, фондирование и контроль за распределением ресурсов в пустую форму, обеспечивающую, тем не менее, чиновников фондами для их нецелевого (не совпадающего с официальными планами) использования. Именно нецелевое использование ресурсов становится в определенные периоды жизни ресурсного государства основной целью его служащих. Причем важно, что институтом перераспределения выступает тот самый аппарат государства, который и должен обеспечивать распределение ресурсов для реализации великой идеи.

Необходимо различать нецелевое использование ресурсов и их расхищение.

Нецелевое использование перенаправляет ресурсы в рамках иерархии государственных целей, В то время как расхищение ресурсов направляет ресурсы на достижение целей, не санкционированных государством.

Административный рынок — это прежде всего институт перераспределения ресурсов для их нецелевого использования. Такая система отношений между статусами не создается государством, но возникает спонтанно при взаимодействии структурных элементов государства для решения задач перераспределения ресурсов. Само по себе перераспределение ресурсов есть торговля между чиновниками, имеющими политический и административный ресурсы и соразмеряющими их при дележке всего и вся.

Во времена стабильности административный рынок организован очень жестко. Административная валюта унифицирована, а административная торговля ограничена априорно заданными условиями ее обращения, то есть директивными указаниями по организации потоков ресурсов. Результаты дележа ресурсов обычно пропорциональны административному весу, то есть положению договаривающихся в системе административно-рыночных статусов — государственных в эпохи стабильности, силовых — в эпохи депрессий-перестроек. Тот, у кого политический и административный ресурс больше, получает пропорционально большую часть иных ресурсов, в том числе и материальных. В ходе торговли административный вес чиновников меняется, административный ресурс накапливается/расходуется, административно-рыночный статус агента административного рынка увеличивается/уменьшается.

Стремление к увеличению административного ресурса и сохранению или повышению административно-рыночного статуса является основным инстинктом агентов административного рынка. Статус определяет количество ресурсов, которые может перераспределять его обладатель, в том числе и ресурсов для личного потребления, таких как непосредственный (не опосредованный деньгами) доступ к потребительским благам в виде продуктов питания, государственных дач и качественного медицинского обслуживания.

В советские времена шел административный торг между военными, промышленниками разных отраслей (оборонной «девяткой», производителями товаров народного потребления, аграриями) за приоритеты народно-хозяйственного развития, то есть за долю отрасли в общем объеме распределяемых ресурсов. Причем вес отрасли и административный вес ее руководителей определялся по объему потребляемых ресурсов — чем больше потребляет отрасль, тем больше ее значение для народного хозяйства ресурсного государства. Само соотношение между великой целью и способами ее достижения (распределением ресурсов между отраслями и территориями) было предметом торга. Иногда для строительства социализма оказывалось значимым ресурсообеспечение обороны, иногда — сельского хозяйства, реже — науки и технологий. В рамках отрасли торг шел между главками, трестами и отдельными предприятиями. И отношения между предприятиями в рамках министерства также представляли собой своеобразную административную торговлю. Такой же торг шел между республиками, областями и краями, городами и районами — за долю ресурсов, получаемых из централизованных источников или отдаваемых в распоряжение государства.

Во времена депрессий высшие согласовательные органы власти вырождаются, так как общегосударственные цели теряют свою мобилизующую и оправдывающую жертвы силу. Власть при перераспределении ресурсов, как это произошло в 90-е годы, переходит на низшие уровни согласования, иногда в «терки» и «стрелки», где цели формулируются вполне «конкретно» всеми заинтересованными группировками, а мобилизация и перераспределение обеспечиваются физической силой.

Можно сказать, что административный рынок есть форма организации внутреннего пространства ресурсного государства. Вне таких государств административный рынок существует только в областях, где государство накапливает и распределяет ресурсы с нерыночными целями. Как только появляется внерыночное распределение ресурсов, так возникает административный рынок как институт их перераспределения.

В принципе социалистические ресурсы можно превратить в товары и деньги очень просто: если их расхищать-красть, запасать вне нормативов для обмена или продажи, отчуждать силой, брать гоп-стопом. В политэкономическом смысле расхищение ресурсов является нелегитимным способом перераспределения ресурсов, обеспечивающим их личное или групповое потребление.

Социалистическое государство начало свою историю с того, что включило исконные российские воровство и бандитизм в систему построения коммунизма. Идеология силового отчуждения собственности и трансформации ее в государственные ресурсы реализовывалась разными камо, котовскими и голиковыми. Мировоззрение, основанное на насильственном отчуждения ценностей у государства и других граждан и превращении их в собственные ресурсы, присуще большинству членов нашего социалистического общества. Методы, которыми олигархи строили свои олигархаты, принципиально не отличаются от тех, которые использовались большевиками при создании СССР.

В стабильные времена, когда государство процветает, расхитители латентны, повсеместны, но разрозненны. Тем не менее, государство борется с ними. Количество репрессированных за хозяйственные преступления при советском социализме было существенно больше количества политических зэков[16].