И глаза у него были такого же цвета, как небо во время бури.

Через несколько минут губы распухли от поцелуев, дыхание участилось, меня всю трясло. Разум мучительно пытался найти хотя бы одну причину, почему бы мне не жить так, как жили все мои родные. Это легко и не надо бороться с собой.

Плюнув на гордость, я взмолилась:

— Не надо… Пожалуйста…

— Ведьмочка, — шептал Тахшак, будто не слыша меня, — как я этого ждал. Клянусь, ты будешь стонать и извиваться в моих руках! Сама уходить не захочешь.

И самое обидное, что он был прав.

Я прикусила губу до крови и рванулась изо всех сил, но ослабевшее тело даже не шелохнулось.

— Пусти!

— Ну уж нет. — Он с наслаждением лизнул меня в шею, горячая, чуть грубоватая ладонь заскользила от колена вверх к бедру, сдвигая вверх платье. — Мое терпение иссякло восемьдесят один день и много верст назад. Я как свихнувшийся пес шел за тобой на раскаленном поводке. Теперь я хозяин ситуации, ведьма!

По-хорошему не получится, проклятие слишком сильно овладело им. И я понятия не имею, что оно из себя представляет, а времени разобраться не дают. Отчаяние подкралось совсем близко, а рука мага добралась до середины бедра и выписывала на его внутренней стороне замысловатые узоры, когда я краем глаза заметила бронзовую вазу, стоящую на столике у кровати.

То, что нужно!

Дотянусь!

Если руки как-то освободить.

Но ничего, ведьмы просто так не сдаются! Подбодрив себя этой мыслью, я провокационно облизала губки, выпустила на свободу часть доставшегося по наследству от мамы магнетизма и прошептала:

— Заклинание сними.

— А что мне за это будет? — воодушевился Ворон.

— О, поверь, тебе точно понравится! — И снова игриво провела язычком по нижней губе.

Тахшак издал низкий стон и потянулся за поцелуем. Меня отпустило почти сразу. Конечно, опытный маг не видел угрозы в напуганной ведьмочке. Ну что я ему могу сделать?

Ничему-то некоторых жизнь не учит!

Запутавшись пальцами в кудрявых волосах, я какое-то время воодушевленно отвечала на поцелуи. Любовником маг наверняка был потрясающим, но сейчас с трудом сдерживал голод, поэтому получалось чересчур напористо и немного грубовато. Его руки жадно скользили по телу, пробираясь под платье. Кажется, я слышала треск ткани… Ощущения были смешанными: промелькнувшая тень удовольствия, обида за бездарно растраченный несколько месяцев назад первый поцелуй и предвкушение — вазочка-то близка!

Из нее торчали три засушенных цветка с закрытыми бутонами, но это показалось мелочью. Улучив момент, я протянула руку, крепко схватила защитницу ведьминской чести за бронзовый край, набралась храбрости и — ка-а-ак стукну! Прямо по голове! Вазе ничего, она ж бронзовая, а маг посмотрел на меня обиженно, всхлипнул и отключился. Прямо на меня рухнул.

— Ух! — пропыхтела, выкарабкиваясь из-под Ворона, и с тоской обнаружила, что платье он на мне все же порвал, прямо на груди. Потом заметила, что с разбитого затылка прямо на фиолетовое покрывало капает кровь. — Сам виноват. Но одно лечебное заклинание на тебя потрачу. Хотя… можно еще сонного добавить.

Щеколда поддалась неожиданно легко, и я понеслась искать выход из дома.

Хоть бы успеть унести ноги, пока он не очнулся! Он же молодой, здоровый, что ему тот удар по голове, и сонное заклинание надолго не удержит… Поймает — на честь уже не покусится, сразу шею свернет!

Я неслась по коридорам, не помня себя от страха, а они все не кончались. После четвертого поворота поняла, что заблудилась.

И тут лич! Дверь в комнату немного приоткрыта, щелка довольно широкая осталась, и вижу, сидит он за письменным столом, книгу толстую листает, а на ладони то вспыхивает, то гаснет зеленый огонек. Развлекается, значит. А лицо грустное, задумчивое.

Бежать дальше? Или…

— Уже закончили? — усмехнулся неживой, и тьма, заполнявшая его глазницы, проницательно блеснула.

— Ага, — пискнула я, а у самой сердце от страха екнуло.

— Странно. Я думал, его надолго хватит, — кто-то откровенно потешался.

Необычный лич пугал чуть меньше, чем Ворон, который мог очнуться в любой миг, и я тихо спросила:

— Так я пойду, да?

— Иди, ведьмочка. — Нежити было все равно.

— А плащик не одолжите? У меня платье порвалось.

До сих пор я придерживала его на груди руками, но бежать по улице в таком непотребном виде показалось как-то стыдно.

Лич улыбнулся, обнажив на миг жутковатые заостренные зубы.

— В конце коридора свернешь налево, потом еще раз налево, спустишься по лестнице на первый этаж. В холле на вешалке висит кое-что из одежды, можешь позаимствовать. У тебя пять минут, не больше, потому что потом я загляну в спальню проверить, как там Таш… и почему-то мне кажется, что с ним не все хорошо.

— Спасибо! — шепнула благодарно и понеслась по обозначенному маршруту.

Дом выпустил беглянку легко, словно одну из своих обитательниц. Защита ощерилась на миг, но ничего не произошло.

Свобода!

В лицо ударил несильный порыв прохладного ночного ветра, я задохнулась, закашлялась, но не переставала бежать. Нельзя останавливаться. Вдруг погоня? Надеюсь, темный город — это Шерихем, и Ворон не унес меня в совсем уж незнакомые места. За ближайшим поворотом нахлынуло необоснованное чувство безопасности, из глаз полились слезы, ветер сбивал их, некоторые терялись на губах, но я бежала, не останавливаясь.

А потом…

— Джейла!

— Тхей! Наставница Стелла! Что вы здесь делаете?

Подруга убрала клинки, которые до того сжимала в обеих руках, и сгребла меня в объятия. Я рыдала в голос, не стесняясь, выплескивала пережитое и искала защиты в теплых объятиях единственного близкого в чужом городе существа.

— Шли тебя спасать, разумеется, — сказала рыжая ведьма и успокаивающе похлопала меня по спине.

Путь до мастерской Стеллы в голове не отложился вообще. Сначала я долго ревела, потом взахлеб жаловалась на Ворона. Все припомнила: как к провинциальной ведьмочке ночью после праздника приставал, поцелуй, слова обидные, как бежать из родного города пришлось, и как бесстыжий маг нагло вторгся в новую жизнь.

— Он меня обездвижил. — Хлюп! — Платье порвал. Говорил, что он теперь хозяин положения, и никуда я не денусь. И еще…

— Хватит! — пресекла Стелла и сунула мне в руку стакан с успокаивающим чаем. — Таш, конечно, не подарок, но сегодня это не он говорил, а то, что ты на него наслала.

Стуча зубами о край стакана, я сделала несколько глотков, сморгнула слезы. Тогда-то и обнаружила, что сижу на диване, замотанная в теплый плед, комната незнакомая, полутемная, книг много, все три стола заняты листами с записями и флаконами с разноцветным содержимым. В камине трещал огонь, он же служил единственным источником света, в руках Тхей и наставницы тоже были стаканы, и вокруг нас плыл приятный травяной аромат. С момента моего побега прошло уже какое-то время, но разъяренный Ворон не ломился в дверь. Стало быть, я действительно в безопасности. Под влиянием логики истерика постепенно отступала.