– Думаю, мне пора. Спасибо за помощь...

– Да пустое.

Он подобрал порванную сетку и повернулся к машине у подножия холма. Роми нахмурилась. Что она такого сказала? Почему вообще ее это волнует? Этот человек ей никто, просто наниматель.

Она вздохнула и отвернулась от него.

* * *

Клинт почувствовал, что серые миндалевидные глаза на него уже не смотрят. Ни обиды, ни оскорбления не кипело в их дымных глубинах: для этого Роми была слишком хорошо защищена. Но была настороженность. Смущение. И что-то еще, настолько давнее, что к нему отношения иметь не могло. Однако он почувствовал себя мерзавцем.

– Извините, Роми. Я не на вас сержусь.

– На кого же вы сердитесь?

Легчайший теплый ветерок донес до него ее обеспокоенный шепот. Игривые нотки в нем напрочь отсутствовали. Разумный вопрос, но ответить на него невозможно. Разве все эти годы сам он не пытался найти ответ? Бог знает сколько времени он на это потратил и пришел к выводу, что лучше об этом не думать.

Он долго и напряженно смотрел на нее:

– Вы плаваете?

– А что?

– Если плаваете, не купайтесь у дамбы возле коттеджа. Ходите сюда. Это лучшее место для плавания.

– Это я уже поняла.

– Плавайте здесь.

«Господи, что он так на этом зациклился?»

Она выпрямилась:

– Туманно, как приказ.

– Требуется более сильное воздействие?

– Я предпочла бы, чтоб меня просили, а не приказывали.

– Ах, извините. Профессиональная привычка.

– Вы можете взять человека из корпуса...

– Что вы знаете о корпусе?

– Единица. Корпус. Бог. Страна. «Чтобы остаться человеком, не покидай свой дом».

Он покосился на нее:

– Вы знаете кодекс?

– Я жила с кодексом.

Ему все сказала ее гримаса. Он слишком хорошо знал, какую цену платит солдат за уважение идеала.

Наверное, эти большие прекрасные глаза знают о потерях, но он сомневался, что они видели предательство. О том, что видел он, что делал. О том, что делали другие и с чем он никогда не мог примириться. Она понятия не имела. Роми Карвелл была похожа на новобранца. Свеженького, в хрустящей форме, в которой приятно чувствовать себя чистым. До первого боя.

– Я просто прошу вас, Роми, если вы или Лейтон надумаете поплавать, пожалуйста, делайте это здесь. Хорошо?

Она долго и напряженно рассматривала его. Потом пожала плечами:

– Это – ваша собственность.

Что-то в его душе возрадовалось.

– Что вы делаете сегодня вечером?

От такой поспешной смены темы она даже зажмурилась.

– Ну-у... Помогаю Лейтону в очередном научном проекте.

– Тогда в пятницу. Я хочу кое-что вам показать на участке. Встретимся после обеда.

– Где?

– Я вас найду.

Слова гудели в голове Роми: «Я вас найду».

Это была любимая цитата из любимого кино. Теперь каждый раз, когда она их услышит, она будет думать о зеленоглазом гиганте с квадратным подбородком, а вовсе не о Даниэле Льюисе в набедренной повязке.

Что ж, не худший обмен...

Она закинула голову, чтобы прохладная вода скатывалась по лицу.

«Я вас найду».

Когда это произносит такой человек, как Клинт Маклейш, вы знаете, что он не шутит. Он и в буран нашел бы белого медведя за Северным полярным кругом. Он такой... деятельный.

Она закрутила кран холодной воды и попыталась отогнать эти мысли. Уж очень размыта граница между способностью и властностью. С последней она прожила полжизни...

Роми взглянула на часы и ахнула. Школьный автобус Лейтона уже через четыре минуты должен подвезти его к воротам Уайлд-Спрингс! В две минуты она что-то набросила на себя и буквально долетела до машины. Едва взявшись за ручку дверцы, заметила шлейф пыли за деревьями. Синий «ниссан» остановился на подъездной дорожке, и из открытого окна высунулся розовощекий светловолосый гномик. Потом распахнулась дверца.

– Привет! Вы мама Лейтона? А я Кэролайн Лоусон, мама Камерона.

Камерона? Роми перевела взгляд на заднее сиденье. Ее сын оживленно дискутировал со светловолосым мальчиком такого же возраста. Рядом с ними, высунув язык, развалилась собака. Кэролайн Лоусон что в длину, что в ширину была пяти футов. Но улыбка у нее была яркая и заразительная. Роми протянула руку, и Кэролайн крепко ее пожала.

– Надеюсь, вы не против, что мы подбросили Лейтона до дома? Я сама хотела с вами познакомиться, чтобы вы знали, кто мы такие, когда он останется у нас с ночевкой.

Останется? С ночевкой? Ее Лейтон?

Мальчики выбрались из машины, а за ними выскочила собака. Кэролайн отругала пса за плохое поведение.

Роми смотрела на своего не очень ловкого и обычно невезучего в друзьях сына:

– Как... с ночевкой?

Камерон заявил:

– Девчонки ночуют? Мальчики тоже хотят! У нас будет... тусовка!

В этот момент закудахтала Кэролайн Лоусон:

– Мы со Стивом будем дома, так что вы не волнуйтесь. И звоните, если захотите узнать, как дела.

К такому Роми была не готова. Ее ребенок еще никогда не ночевал вне дома. Тем более в семье, которую она даже не знала. Должно быть, ее неуверенность была слишком заметна, потому что Кэролайн сунула ей в руку визитную карточку.

– Здесь мой адрес и номер мобильного. Может, вам станет легче, когда вы узнаете, что Камерон у меня четвертый ребенок, а мой муж – полицейский в Квенданупе?

Роми смотрела на сына. На его лице, копии ее собственного, трепетала надежда. Как часто она так же смотрела на отца? Как часто он ее отпускал?

Она понизила голос:

– Тебе хочется поехать в гости с ночевкой, Эл?

– Очень, мам!

Трудно сказать, что ею двигало: тот факт, что Лейтон уже обзавелся другом, или что он очень старается выглядеть перед ним спокойным. И потом, полицейский в доме...

Она повернулась к Кэролайн:

– Да, благодарю за предложение, я рада, что...

Счастливые мальчики заорали, взволнованный пес начал лаять и прыгать вокруг них.

Минут десять ушло на то, чтобы Лоусоны и их сумасшедший пес погрузились в «ниссан», а ее возбужденный сын был водворен в сравнительно прохладный дом.

– Мам, можно я к Камерону возьму лягушек?

Роми рассмеялась: