Роми опустилась на колени возле кенгуру и нежно погладила по серой лопатке. Животное вращало широко раскрытыми глазами, но не похоже было, что оно что-нибудь чувствует. У Роми сердце заныло от жалости.

– Идите в машину, – твердо сказал Клинт.

Она взглянула в холодные зеленые глаза:

– Нет! Мы же можем что-нибудь сделать?

– Оставьте меня с ней. Так будет лучше.

Клинт был почти такой же серый, как кенгуру.

– Нет, вы не можете...

Он перевел на нее потемневшие глаза:

– Меня учили убивать, Роми. Я это умею делать лучше всего. А теперь, пожалуйста, вернитесь в машину.

Разрываясь между желанием остаться с ним и зная, что не выдержит предстоящего зрелища, она отошла в сторону.

– Роми, пока вы упрямитесь, животное страдает, – смягчился Клинт, но взгляд остался твердым.

Она опустила голову и пристыженно отвернулась. Все кончилось мгновенно...

Ее слезы были и по кенгуру, и по Клинту, которому пришлось совершить это убийство. Она посмотрела на животное и заметила какое-то легкое движение живота.

Клинт опустился на колени:

– Роми, у меня в машине старый свитер. Можете принести?

Она поспешила к машине и на подходе к ней заметила на земле след незнакомых шин. Отыскав свитер, Роми вернулась к сгорбившемуся над мертвым животным Клинту. Не глядя в неподвижные глаза кенгуру, она передала свитер, вернулась обратно, открыла телефон и сделала фотографию протектора характерного отпечатка. Кто-то на дорогих шинах побывал сегодня вечером в парке. И ехал с большой скоростью...

– Роми, можете мне помочь?

Она закрыла телефон и осторожно направилась к Клинту, не понимая, что ему нужно. Увиденное поразило ее. Из сумки кенгуру он извлек крошечный мокрый меховой комочек. Детеныш! Вот почему шевелился живот мертвого животного. Клинт сразу завернул малыша в теплый свитер, а его рукава завязал на шее Роми.

Она стояла тихо, изумленно глядя в огромные, озадаченные глаза, поблескивавшие из складок свитера. В этот момент Роми почувствовала себя суррогатной матерью самой крошечной жизни, какую когда-либо держала в руках.

Роми перевела взгляд на Клинта. Между смертью и жизнью – всего одно мгновение. Теперь ее мысли были направлены не на мертвую кенгуриху, а на ее детеныша. У Клинта тоже горели глаза, как будто спасенная жизнь спасла и его.

– Садитесь. В часе езды для нее есть кормилица. Туда мы ее и отвезем.

– Ее?

– Взгляните на глаза – они такие же огромные, как у вас.

За жесткой внешностью Клинта скрывалась горячая романтическая натура. У Роми пересохло во рту. Сначала она почувствовала себя защищенной. Теперь у нее подозрительно вяжет во рту. Что, черт возьми, с ней происходит?

Клинт осторожно оттащил мертвую кенгуру на обочину. Роми села на переднее сиденье и поудобнее пристроила свитер с кенгуренком на груди.

Она похлопала по карману, чтобы убедиться, что мобильный там, и повернулась к Клинту:

– Поехали.

Передав кенгуренка, закутанного в свитер, Роми почувствовала странный холод в груди.

Они прервали ужин сиделки и ее родных. Но, увидев выжившего детеныша кенгуру, все семейство очень оживилось. Прежде чем Клинт и Роми уехали, глава дома показал им еще несколько спасенных малышей, которые росли в их семье. Все кенгурята попали к ним в результате происшествий на дорогах. Звереныши выглядели такими здоровыми, что Роми немного успокоилась: ее малышка попала в хорошие руки. Иначе пришлось бы забирать кроху домой. Малышку поместили в мешочек из овечьей шерсти и дали спасительной смеси из детской бутылочки.

Больше здесь делать было нечего, но Роми почему-то не хотелось уходить. Глупо, конечно, но она чувствовала, как будто это ее малышка... ее и Клинта.

По дороге, вглядываясь в густой темный лес, она обдумывала причины своего отъезда. Вот уж чего ей не хотелось, так это чтобы ее что-то связывало со странным отшельником. К тому же бывшим военным.

Она вздохнула:

– Люди отвратительны.

Это были первые слова, которые она сказала после долгого молчания. Клинт повернулся и посмотрел на нее:

– Не могу согласиться. Так ли уж отвратительны?

– Эта кенгуриха просто занималась своим делом, прятала в сумке детеныша от ночи, и вдруг... бах!

– Сегодня мы спасли одну жизнь. Уже кое-что.

Она вздохнула:

– Этого мало.

Он хрипло сказал:

– У вас мягкая сердцевина, Роми Карвелл.

Роми фыркнула:

– Ага, настоящий рахат-лукум.

Он опять перевел взгляд на дорогу, его губы дрогнули.

– Если бы вы видели, как теряют жизнь, были бы благодарны за сохраненную...

– Может быть... Я не видела смерть близко.

– А бабушка с дедушкой?

– Нет, они ушли до меня.

– Родители?

– Мама умерла, когда меня родила. А папа живет... где-то.

– Тогда считайте себя счастливицей.

– А вы, наверное, насмотрелись смертей.

Он оторвал взгляд от дороги:

– Видел...

Она хмыкнула:

– Представляю, как вы ходите в капюшоне и с косой.

– В иные дни так себя и чувствовал.

Она смягчилась:

– Требуется немало спасенных кенгуру, чтобы это перекрыть.

– Не так и много. Смерть – процесс, а жизнь – это чудо. Даже одно спасение что-нибудь да значит.

Они въехали в ворота Уайлд-Спрингс, и Роми машинально огляделась. Прочная привычка. Она заметила, что Клинт сделал то же самое.

Когда они подъехали к административному зданию, появился Джастин с охапкой карточек, направлявшийся к своему внедорожнику. Он махнул им свободной рукой. Клинт ответил обязательным салютом, подняв руку и сложив в кольцо большой и указательный пальцы.

Удивившись, что Джастин так поздно задержался на работе, Роми взглянула на часы:

– Уже десять часов! А я не позвонила Лейтону. Уже поздно, мальчики, наверное, спят.

– Все будет хорошо. Позвоните завтра.

Опять Клинт дает ей советы по воспитанию! Она раздраженно выхватила из кармана телефон:

– А если я ему нужна?

Он перехватил ее руку:

– Тогда он вам позвонил бы. Серьезно, Роми. Пусть Лейтон порадуется ночевке не дома.

«Вдали от меня?»

– Вы считаете, я его слишком опекаю?