украшенное одеяние типа мантии и некий символический жезл в руках. Вряд ли кто-то стал бы так наряжаться от нечего делать, скорее всего, это шаман при исполнении.

— Именем Искупителя, выходи!

Ну, точно, духовнообязанный званием не ниже прапорщика.

Лично я не религиозен. Кто скажет: «В окопах атеистов нет», — соврёт. В окопах всё есть. Так что пиетета к духовному лицу у меня нет, а в кустах я сижу из соображений рекогносцировки. Винтовка наготове, но расстреливать мирняк — дело дурное. Пока они не перешли к действиям, по крайней мере. Хорошо бы как-то миром и решить, тем более что мы собирались отсюда сваливать. Не нравится им ведьма, увезу её, и дело с концом. Осталось придумать, как. Может быть, машина, выехавшая из кустов, сама по себе обратит их в бегство? Почему бы и нет — автомобилей тут не видели, вполне могут испугаться.

Всё-таки решения, принятые с устатку, редко бывают удачными. Когда я направил рычащий мотором и кричащий клаксоном лендкрузер на толпу, чуйка завопила: «Куда ты, дурак!» Но было поздно — лобовик пробил арбалетный болт. Тяжёлая острая железяка прошила триплекс и ударила меня в грудь.

Глава 27

Сила крови

— Почему ты просто не перестрелял их издали, идиот? — неласково спросила Геманта, когда я пришёл в себя.

Не похоже, что она как-то озабочена состоянием моего здоровья. Думаю, даже если бы из моей груди торчала стрела, рыжая не кинулась бы меня перевязывать. Но она не торчит, хотя грудь болит зверски. Я лежу на земле в каком-то погребе, тут темно, только несколько тонких лучиков света пробиваются сквозь в щели в дощатой крышке.

Ощупал себя. На груди сильный ушиб, может быть, ребро треснуло, но дырки нет, а остальное заживёт. Из нагрудного кармана достал две половинки диска. Чёрт, неловко вышло. И артефакт поломал, и ванны с пеной как-то не ожидается.

— Где мы?

— А как ты думаешь? — ядовито спросила Геманта.

— Думаю, в погребе. Нас решили сохранять в прохладе?

— Да, чтобы мы не испортились до вечернего барбекю.

— Барбекю?

— У вас это, кажется, называется «шашлык». Мясо, жаренное на палках. Палки они уже собирают. Вечером нас привяжут к столбу, обложат палками, подпалят — и шашлык готов. С ведьмами и их приспешниками тут не церемонятся.

Крошечная Кори жалобно всхлипнула в углу, я только сейчас её заметил. Видимо, ей не нравится идея стать шашлыком во имя… кого там призывал тот шаман? Искупителя? Вот, во славу его. Я тоже не в восторге.

— А с чего они тебя так невзлюбили вдруг? — спросил я рыжую. — Когда я уезжал, готовы были ноги целовать.

— Проклятый священник! Не знаю, как ему это удалось, но он меня блокировал.

— Блокировал что?

— Ты что, правда идиот? Мои способности! Ты всерьёз думал, что они просто так меня полюбили?

— Ну, может, у них культ рыжих, почём мне знать?

— Клянусь матерью, ты точно дурак какой-то. Я эмпатка-менталистка, просто приказала им меня любить. Так же, как приказала тебе найти машину и вернуться. А потом явился этот гад, и они перестали!

— Наверное, им не очень понравилось быть жертвой манипуляции. Мне, вот, совсем не нравится.

— Ну, извини, — ответила Геманта без всякого раскаяния в голосе, — так быстрее и проще. А знаешь, что ещё было бы быстрее и проще? Перестрелять этих придурков с вилами издали! Или хотя бы священника грохнуть, раз уж ты такой гуманист!

— Да, — задумчиво ответил я, — у нас, похоже, несколько разные представления о гуманизме. В мои не входит убийство священников.

— А теперь они сожгут нас на костре! Очень гуманно!

— Их можно понять. Это самозащита. Ты же ведьма, что им ещё остаётся?

— Я не ведьма!

— А как по мне, самая она и есть. Заколдовала их, заколдовала меня… на, забери свой амулет, кстати.

Я покопался в потайном кармане куртки и протянул рыжей двадцатигранную кость.

— Это не амулет, а артефакт. Никакой магии, фрактальная физика. Я не ведьма, а менталистка, никого не могу заколдовать, только слегка закодировать, смещая приоритеты.

— Как по мне, разницы никакой.

— Оставь себе, — отпихнула она мою руку. — Немного везения тебе пригодится. Может быть, дрова окажутся сухими, не будешь долго мучиться.

— Сильно ты меня закодировала?

— Достаточно, — буркнула она в ответ недовольно.

— Достаточно для чего?

— Чтобы ты не бросил нас с Кори, а вернулся.

— Я бы и так не бросил.

— Может, да, а может, и нет. Я не могла рисковать. Ты даже под кодировкой не сильно-то торопился! И, клянусь матерью, речь не только о моей личной безопасности. Если наша миссия провалится, пострадают очень многие. Кроме того, я компенсировала тебе неудобства.

— Это ещё как?

— На тебе висел отпечаток моей ауры. Ты должен был нравиться людям, вызывать симпатию и желание тебе помочь. Ничего особенного, никакого «колдовства», просто лёгкая модификация поведения — ты, сам того не понимая, вёл себя так, чтобы люди, с которыми ты сталкивался, в тебя слегка влюблялись. Это несложно, люди очень предсказуемы, и манипулировать ими просто.

— По-моему, это отвратительно. Это не компенсация, а гнусная подстава.

— А что ты так напрягся? — удивилась Геманта. — Неужели у кого-то спонтанная симпатия зашла слишком далеко? Не переживай, это временное воздействие, оно быстро рассеется.

— Знаешь, — сказал я зло, — если бы я не был предназначен для соседнего костра, то подбросил бы дровишек в твой.

— Фу ты, какие мы нежные! — фыркнула рыжая. — Да и пожалуйста. Можно подумать, мне не плевать.

Мне вот было не плевать. Я внезапно понял, почему меня, отнюдь не красавца, не умника, не отличающегося обаянием, нищего, одноногого и бестолкового, так хорошо приняла Аннушка. Это было чёртово колдунство проклятой рыжей ведьмы. И как мне теперь девушке в глаза смотреть? Впрочем, наваждение, судя по реакции туземцев, уже рассеялось, так что, думаю, всё решится само собой. Получит Аннушка сигнал со своего артефакта и даже если припомнит, кто я такой, то только удивится — какого чёрта потратила ценную вещь