– Если все делать правильно, найти автора будет несложно, – уверил я его.

Уверенность в моем голосе приободрила нас обоих.

– Очень хорошо, сударь, очень хорошо. Мне сказали, что вы знаток подобных дел. Мне сказали, что, если я хочу узнать, кто послал письмо, а я лишь хочу, чтобы его арестовали, следует обращаться к Джонатану Уайльду. Но говорят, вы единственный можете найти человека, когда никто не знает, где его искать.

– Ваша уверенность делает мне честь.

Не скрою, его слова были мне приятны, поскольку мне пришлось немало потрудиться, чтобы завоевать такую репутацию. Я кое-чему научился, когда, вопреки всем препонам, выяснил причины смерти моего отца, связанной, как выяснилось, с мощными финансовыми механизмами, которые управляют этой страной. Главное, что я узнал: философия, на которой основываются самые чудовищные финансовые махинации, называемая теорией вероятности, может с успехом применяться в моей работе по ловле воров. До того как с ней познакомиться, я не знал иного способа поимки преступников, кроме как опрашивать свидетелей или выбивать сведения при помощи силы. Благодаря теории вероятности я научился размышлять о том, кто мог бы совершить преступление, каким мог быть мотив и какой следующий шаг мог бы сделать преступник. Благодаря этому новому удивительному подходу мне удавалось найти преступников, которые иначе вряд ли попали бы в руки правосудия.

– Возможно, вы гадаете, почему я попросил Джона присоединиться к нам, – сказал Аффорд.

– Да, это правда, – согласился я.

– Я познакомился с Джоном во время работы с бедняками в моем приходе. И он неплохо знает людей, среди которых может быть и автор этого послания. Я подумал, он мог бы оказать вам помощь, когда вы будете исследовать берлоги несчастных, населяющих Уоппинг.

– Я не хочу ввязываться в такие дела, – сказал Литтлтон, обращаясь ко мне, – но мистер Аффорд был добр ко мне, а долг платежом красен.

– Итак, – Аффорд осушил свой бокал и отставил его в сторону, – думаю, мы все обговорили. Естественно, вы будете держать меня в курсе дела. А если у вас возникнут вопросы, надеюсь, вы известите меня запиской, и мы договоримся о времени, чтобы обсудить проблему.

– Вас разве не интересует, – спросил я, – сколько будут стоить услуги, о которых вы просите?

Аффорд засмеялся и стал нервно теребить пуговицу своего камзола.

– Естественно, вы получите небольшую плату. Когда дело будет кончено, тогда и посмотрим.

Так люди с положением мистера Аффорда привыкли расплачиваться с ремесленниками. Было не принято просить об оплате до выполнения работы, а потом они платили столько, сколько сами хотели, и тогда, когда хотели. Сколько сотен плотников, ювелиров и портных сошли в могилу бедняками, в то время как богачи, на которых они работали, крали у них открыто и законно! Я не собирался принимать подобные условия.

– Я прошу, мистер Аффорд, чтобы мне немедленно уплатили пять фунтов. Если на выполнение задания потребуется больше чем две недели, я попрошу дополнительную оплату, и тогда вы скажете мне, готовы ли уплатить сумму, которую я назову. Однако, исходя из предыдущего опыта, если мне не удастся разыскать человека в течение двух недель, маловероятно, что его вообще можно найти.

Аффорд перестал откручивать пуговицу и бросил на меня суровый взгляд.

– Пять фунтов – это огромные деньги.

– Я знаю, – ответил я. – Именно поэтому я и желаю их получить.

Он прочистил горло:

– Должен сообщить вам, Бенджамин, что не привык платить ремесленникам за их услуги вперед. С вашей стороны невежливо просить меня об этом.

– У меня не было намерения быть невежливым или неуважительным по отношению к вам. Просто я веду свои дела таким образом.

Он вздохнул:

– Очень хорошо. Вы можете зайти сюда попозже. Мой лакей Барбер выдаст вам деньги. А теперь, мальчики, вам, очевидно, надо многое обсудить, и вы можете занимать эту комнату так долго, как хотите, но при условии, что не задержитесь здесь больше часа.

Литтлтон, старательно разглядывавший свою кружку с элем, поднял голову.

– Мы не мальчики, – сказал он.

– Что ты сказал, Джон?

– Я сказал, что мы не мальчики. Вы не намного старше Уивера, а я по возрасту мог бы быть вашим отцом, начни забавляться с девками рано. Что соответствует правде, если вас это интересует. Поэтому мы не мальчики, понятно?

Аффорд кисло улыбнулся в ответ. Улыбка была такой снисходительной, что ранила сильнее, чем критика.

– Ты прав, Джон.

Он встал и вышел из комнаты.

Во время разговора я вспомнил, почему мне знакомо имя Литтлтона. Лет десять назад он прославился как главный агитатор среди рабочих на военно-морских верфях Дептфорда. Газеты много писали тогда о беспорядках, вызванных его рабочим объединением.

С незапамятных времен рабочие на верфях привыкли уносить домой остатки пиломатериалов, которые они называли опилками и которые они продавали или обменивали. Эти щепки были большим подспорьем к их заработкам. Когда Литтлтон работал на верфях, военно-морское ведомство пришло к выводу, что огромное число рабочих распиливало древесину на щепки, которые уносились домой, и что в связи с этим ежегодно верфи несли существенные убытки. Было отдано распоряжение, запрещающее рабочим выносить опилки с территории верфей, при этом заработную плату им не увеличили. Мера военно-морского ведомства, нацеленная на борьбу с хищениями, в значительной степени снизила доходы рабочих и сэкономила большие средства для самого ведомства.

Джон Литтлтон был среди самых активных противников этой меры. Он сформировал объединение рабочих на верфи, и они заявили, что либо им разрешат выносить с верфи опилки, либо верфи лишатся рабочих. Они демонстративно набрали опилок и прошли мимо многочисленных представителей военно-морского ведомства, взвалив трофеи на плечи, при этом улюлюкая и оскорбляя их. Именно отсюда произошло выражение «носить стружки на плече», что означает дерзить вышестоящим.

На следующий день, когда Литтлтон и его товарищи пытались вынести свою добычу с верфи, они столкнулись не только с чиновниками, осыпающими их оскорблениями, но и с группой головорезов, нанятых военно-морским ведомством, чтобы сломить неповиновение рабочих. Рабочие были избиты, а головорезы получили в свое распоряжение опилки. Все отделались, можно сказать, легко – синяками или проломленным черепом. Все, кроме Джона Литтлтона, которого затащили обратно на верфи, безжалостно избили и, привязав к штабелю древесины, оставили на произвол судьбы почти на неделю. Если бы не дождь, он умер бы от жажды, пока его не нашли.

Этот инцидент вызвал бурный общественный протест, но напавшие на Литтлтона остались безнаказанными. Бунт на военно-морских верфях прекратился, как прекратилась и карьера Литтлтона в качестве рабочего агитатора.

Литтлтон попросил служанку наполнить свою кружку и осушил ее одним глотком.