а ты живешь, скажем, на Сенной. Этим можно было пользоваться сколько угодно — приглашение домой с предварительным предупреждением или без него было практически протокольным.

Имя стерлось за давностью, но тогда в кровати лежала прекрасная и открытая кудряшка и все время смотрела в глаза. Громко говорить было нельзя — стены коммуналки питались подобными историями, — говорили шепотом и не включали свет. В окна лилась белая ночь — больше ничего не нужно было… Где-то в глубине дома неожиданно закричала си-бемоль-мажорная кварта: «Союз нерушимый» оповестил мир, что уже шесть часов утра.

— Сейчас спи, — девушка сидела на краю кровати и натягивала майку с Микки Маусом. — Часов в двенадцать все уйдут, и ты можешь спокойно выйти. Или, если хочешь, жди меня — я в четыре вернусь… Ладно, любимый, как хочешь, так и делай. Но часов в пять-шесть встретимся?.. Ключ брось в почтовый ящик.

Кудряшка сняла с себя золотую цепочку с крестиком и надела ее на шею парня. Слегка отпрянув, девочка смотрела на лежащего с полузакрытыми глазами избранника и улыбалась всей своей надеждой и молодостью.

Хлопнула дверь, за стенкой прозвучали радостные «здрасти, теть Кать», и потом еще, уже дальше: глухо хлопнула другая дверь — массивная, старая, огромная…

Силов провалился в сон…

Цепочка ушла в ломбард, а где крестик — уже не вспомнить… Дом, в котором была ночь с гимном, не найти, да и не нужен он совсем. Кудряшка была лимитчицей со стажем и работала на какой-то фабрике. Это не устраивало Силова, его снова влекло на танцплощадку… Правда, в Молоток идти нельзя — ну, есть «Первой Пятилетки» на Петроградке для этого.

Где-то через неделю, дней десять, на эскалаторе метро раздался голос: «Эй, подлец! Привет!»

Маленькая соломенная кудряшка спускалась в метро и махала рукой Виктору, который машинально обернулся на крик. Он смотрел на девушку, а девушка смотрела на уезжающего наверх любимого и, кажется, плакала…

Так тридцать лет назад появился тот Силов, который сейчас лежал без сознания на кухне у открытого холодильника.

VII

Дня три Виктор не поднимался с постели. Не мог… В первый раз он заметил в себе эту странность — в минуту высшего напряжения отнималось всякое сознание, и только сон в забытьи одолевал его — в первый раз, когда он пролетел на экзамене при поступлении в консерваторию. Когда он прочитал список поступивших и, не найдя себя, сумел дойти только до подоконника между двумя пролетами лестниц. Тогда он забрался на этот подоконник и тут же уснул. И только почти под утро его разбудила уборщица…

Нынешняя ситуация была покрепче — Силов не мог вспомнить ничего: какое сегодня число, сколько он спал, ходил ли в театр. Проснувшись, Виктор еще долго лежал недвижимо и только потом открыл глаза. Вся комната была залита солнечным светом. Он осмотрелся — в одних трусах он лежал под одеялом, не понимая, не помня, как он очутился в квартире и что было перед тем как он заснул. Потянувшись к спинке стула, Силов полез в карман за телефоном. Карман был полностью напичкан купюрами в одну тысячу рублей! Телефон оказался в другом кармане. Но смысла в нем не было никакого — разряжен и отключен. Виктор нажимал на кнопки, пока не сообразил, что надо найти шнур от телефона… Он приподнялся на кровати и медленно вращал головой — или искал шнур, или вспоминал, где он мог быть. Хвостик шнура валялся на полу у кровати — это Силов заметил. Он подключил смартфон и терпеливо ждал… Через минуту появилась эмблемка батарейки с тоненькой красной полоской. Исчезла… Виктор ждал — это не составляло труда, двигаться совсем не хотелось. Да и невозможно было — он еле-еле соображал, что уж тут говорить о большем.

Лизы не было в квартире — абсолютная тишина. Виктор сидел на кровати и держал в руках телефон. Это могло бы длиться вечность, но в руках Силова заурчало, завибрировало, и серебряное яблоко на черном экране напомнило о себе…

Еще немного, и телефон включился — нескончаемое количество раз пикнул — сколько он спал? Мир, который не переставал жить, нуждался в Силове — куча сообщений и столько же неотвеченных звонков…

Наконец-то глаза уловили время и дату — Виктора не было больше двух суток — так утверждал мобильный телефон…

Два дня! Силов безвольно поднял голову и посмотрел в окно — солнце залепило лицо, Виктор зажмурился и снова лег. Он не чувствовал ничего. Не было больно, голова, если не считать полного безразличия к внешнему, была ясная. Еще полежав минуту-другую, Силов поднялся с кровати и пошел в ванную. По пути он вспомнил про свой традиционный стакан воды и повернул на кухню. Холодильник был открыт! Небольшая лужица у дверцы, в которой плавала тысячерублевая банкнота, — все остальное было, как и должно быть: баночки, тарелочки и овощи. Мясо Силов не любил… Ел, конечно, но не любил…

Выпив стакан воды, Виктор вернулся в ванную — там на него уставился испуганный мужчина, очень напоминающий Силова, только стального оттенка в волосах было больше — заметно было сразу. Он смотрел на мужчину внимательно — тот тоже пытался разглядеть своего визави, но веки задрожали от напряжения, и мужик сдался — закрыл глаза и опустил голову. Сил у него не было…

В комнате раздался хор цыган вердиевского «Трубадура» — звонила Полпорции…

— Да, — Силов испугался своего голоса. Он был чужой, низкий, хриплый, неприятный…

Полпорции Елена радостно закричала в трубку: «Силов, живой!» По тому, как она повторяла это несколько раз, стало понятно, что вокруг нее собрались неравнодушные и теперь всем, всем, всем было сказано: «Силов живой!» Хормейстерша еще что-то говорила, но Виктор перебил ее:

— Лена, оркестровая когда?

— Послезавтра! Худрук на всякий случай поставил всю неделю хоровые репетиции и две фортепианные…

— Хорошо… Лена, спасибо тебе. Я приду на оркестровую репетицию, передай всем.

— Витя, ты в порядке? Помощь нужна?

— Нет, спасибо. Все нормально… Я заболел — что-то с сердцем…

— С сердцем? Ты что, Витя, у дирижеров сердце не болит… ты серьезно?

— Лена, спасибо, что позвонила. Послезавтра буду…

Действительно, история не знает случая, чтобы какого-нибудь дирижера схватил инфаркт, не знает… Сердечная мышца настолько натренирована многочасовыми взмахами рук, что уж сердце-то у дирижера выдержит и не такой стресс, который живет в Викторе уже третий день.

Силов нажал на экран и положил телефон заряжаться дальше. Он стоял посредине комнаты и смотрел на пиджак, в кармане которого торчали купюры. Вытряхнув деньги прямо на пол, Силов достал сигареты и вышел на