Я подхватил из-под ног камушек, запустил его в тень. Он прошёл сквозь неё и ударился о стену, отскочил почти ко мне, но тень лишь снова потребовала:

— Сюда, господин. Это обман.

Ничего себе обман.

Шагнул вперёд, вытягивая руку. Тень тут же отпрянула, скрываясь в камне. Кончики пальцев, что тянулись вслед за ней, неожиданно провалились сквозь скалу. Я замер на месте, пошевелил пальцами, согнул руку, вызволяя их из камня. Целые.

Уже смелей шагнул вперёд, стараясь не моргнуть в момент, когда голова нырнула в камень.

Какая-то пелена перед глазами на мгновение, и я снова вижу. И стою при этом по другую сторону каменной стены. Отсюда она выглядит точно так же — несокрушимой и надёжной преградой. О таком я не слышал. Впрочем, я много о чём не слышал. Но если бы такая “дверь” стояла на тайнике Дома Денудо, то и нужды в охране не было бы.

Впрочем, воины Дома узнали о нём скорее потому, что отец не хотел терять времени, таская доспехи в одиночку. Посвящение Хранителям, конечно, делает идаров сильней, но не настолько, чтобы уподобиться быку. Тут скорее бы подошли те древние Кровавые воины, что были созданы из простолюдинов. Вот уж кому силы не занимать, таскают на себе доспехов на четверых, но при этом неимоверно быстры.

Туннель за тупиком оказался коротким, в полсотни шагов длиной и вывел в большую и сухую пещеру.

Но главное здесь было не её размеры, а то, что находилось в середине.

Небольшая квадратная площадка, поднятая над уровнем пола пещеры. На ней, словно на пьедестале, возвышалась статуя в два человеческих роста.

Мужчина в пике сил. Широкие плечи, лёгкая улыбка на губах, уверенный взгляд. Удивительно, но он своей уверенностью и гордостью неуловимо напоминал Адалио.

Все мои тени выстроились двумя рядами перед площадкой, передний короче, задний многочисленней и длинней, а затем опустились на колени. Теперь, когда после Кровавого и Визира они стали гораздо плотней и чётче, это легко уловить. Да и какие другие причины того, что все мои тридцать теней вдруг стали ниже? Погрузились в камень пола?

Остаётся лишь один вопрос:

— Это Оскуридо или… Ребел?

Многоголосый шёпот был мне ответом:

— Это Предок Ребел.

Я кивнул, с удвоенной силой принявшись всматриваться в статую. Совершенно непохоже на статую Хранителя. Там вместо лица безликая маска с прорезями глаз, непонятная балахонистая одежда, в руках зажат меч клинком вниз в самом уважительном из вариантов приветствия.

Здесь же шёлк идаров, в этом нет сомнений. Меча нет ни в руках, ни на поясе, как нет и каких-либо украшений, гербов или вышивки, которую скульптор изобразил бы в камне. Зато есть с избытком таланта, вложенного в фигуру и лицо.

Сейчас, вглядевшись пристальней, я уже не уверен, что Ребел похож на Адалио, как показалось с первого взгляда. Зато кажется, что он вот-вот шевельнётся или что-то скажет, что он лишь великан, застывший на долгие столетия в ожидании меня.

Взгляд, который скользил по статуе, зацепился за ещё одну деталь. У ног Предка вертикально стояла плита, на которой было что-то высечено.

Как там сказали тени?

Место силы, где я могу узнать секреты своей силы.

На несколько ударов сердца меня охватил соблазн развернуться и уйти. Я даже убивать Предка Аманию не хочу, хотя она и просила меня об этом. А уж тем более не хочу возвращения в наш мир теней и драугров.

Но я пересилил себя. Всё равно от этого не убежишь. Тени со мной с рождения, многими способностями крови Оскуридо я пользуюсь. Только от меня зависит, что я буду делать в будущем. Но знать о себе всегда лучше, чем не знать. Тем более именно эти силы уже не раз позволяли мне выжить.

Тени привычно раздались в стороны, давая мне возможность пройти, не касаясь их.

Никаких мрачных пророчеств или рецептов правильного убийства жертв на плите не нашлось.

Я такое уже видел. В Грасдоке на основании статуи Хранителя. Это движения пути меча. Фигурки идара, которые изображают позиции с мечом и какой-то вид шагов. Здесь только рядом добавлены дополнительные фигурки, в которых нарисован путь жара души и печати. Если я всё верно понимаю.

Ещё отличаются позиции. Совпадает только первое движение, как и во всех известных мне техниках Домов и королевств Скеро и Реола. А вот со второго уже отличия. Пятое идёт вторым, третьим идёт десятое, следом…

Я замер, впитывая в себя путь меча и прокручивая его в голове. Начало даже проще, чем Клинок льда и света, но вот дальше всё это становится сложней с каждым движением, да ещё и эти странности с жаром души…

На печати пальцев можно даже не глядеть. Всё это эхо давно минувших дней, дней, когда Предки жили дружной семьёй и Ребел ещё был жив. Тысячу лет уже, как единое прежде искусство раскололось на два пути. Внешние и внутренние техники.

Так, попробуем.

Я прокрутил в голове первые пять движений, поднял меч в первую позицию. Начнём.

Мне понадобилось около пяти часов, прежде чем я сумел слить воедино все движения меча. Не так-то просто всё это оказалось, как выглядело со стороны.

Но слить-то я их слил. Только впустую. Когда я принялся вливать жар души в заученную последовательность нового умения, то он срывался с лезвия меча какими-то жалкими всполохами, которые не сумели бы навредить и младшему воину.

Похоже, что это искусство меча сгнило за тысячу лет. Смерть Ребела не прошла для его учений бесследно. Жаль.

Я опустил меч, вздохнул. Ну вот, только я решился использовать умение падшего Предка, а оно оказалось негодным.

— Господин, позвольте мне дать вам совет. Для начала переход во вторую позицию должен быть более плавным и плоскость меча должна поворачиваться так же плавно, а не резким движением, как вы привыкли.

Я медленно повернул голову к заговорившей тени. Это только год назад они казались мне все одинаковыми. С тех пор как они перестали исчезать днём, с того дня, как я впервые посчитал их точное число, они начали меняться. А после того, как убил Кровавого и сразу же Визира, они стали пугающе чёткими и… разными.

Сейчас со мной заговорила тень, которая была самой большой из них. И которая до этого дня почти всегда молчала. Кажется, последний раз она говорила со мной в той самой пещерке, отвечая на вопрос, сколько тьмы они забрали у Кровавого.

Хмыкнув, я прямо сказал то, о чём давно подозревал: