Мы были слишком близко, опасно близко друг к другу. Губы Арнэя касались моего виска, когда он прошептал.

— Ты мне снишься. Каждый проклятую ночь. Я касаюсь тебя в этих снах… целую… глажу твою кожу. Ты искушаешь меня.

— В этом нет моей вины! — воскликнула я, но он накрыл мой рот ладонью, чтобы молчала. Он не хотел слушать, только говорить и трогать.

— Ненавижу тебя, — голос злой, а поцелуй за ухом нежный. Как понять этот контраст? Что из этого правда — слова или действие? А, может, и то, и другое? — С ума по тебе схожу. Ты меня околдовала? Признайся! Красотой своей… выжег бы себе глаза, чтобы тебя не видеть, но что толку. Ты здесь и здесь, — он коснулся сперва виска, потом груди в районе сердца, — застряла как заноза.

Я дернулась. Лучше лишиться локона волос, чем позволить этому продолжаться.

В любой момент могла войти горничная. Если она застанет нас, я погибла.

Своими притязаниями и поступками Арнэй Гидеон подвергал меня опасности. Но он вряд ли это осознавал. Его интересовали только собственные желания.

— Прошу, — выдохнула я, без особой надежды на благоразумие мужчины, — отпустите.

Внезапно это сработало. Он послушался. Разжал пальцы, освобождая мои волосы, и я тут же отшатнулась. Не верилось, что он освободил меня. Хищник загнал жертву, уже впился в ее шею зубами, но, вдруг пожалев, выпустил. Чудеса.

Я видела по глазам — Арнэю невероятно сложно смириться с отказом. Возможно, это впервые в его жизни. Охотно верю, что прежде женщины не отказывали Арнэю Гидеону. У него было все необходимое, чтобы их покорить — внешность, сила, власть и богатство. И тут вдруг я со своими принципами. К подобному он был не готов.

— Твоя сорочка останется у меня, — заявил Арнэй. — Она — мой залог.

— Залог чего? — охрипшим от волнения голосом уточнила я.

— Не переживай, я не такой подлец, чтобы шантажом укладывать женщину в постель.

— Тогда зачем тебе сорочка? — незаметно для себя я сменила официальной тон на простой. Думаю, после всего, что между нами было, я могу обращаться к наследнику великого рода на «ты».

— Просто хочу, чтобы знала: она у меня есть. Быть может, так, ты будешь хоть иногда думать обо мне.

Больше он ничего не сказал. Ушел. Нужно отдать Арнэю должное — он добился своего. Я и правда думала о нем. Чаще, чем мне хотелось.

Я не могла молчать об этом случае. Опасности подвергалось не только мое будущее.

Позже, днем мы с дядей Олафом гуляли в саду, и я рассказала ему о визите Арнэя. Мне нужен был совет взрослого опытного человека. Что делать? Как избавиться от домогательств, не ссорясь с будущим родственником?

— Ты правильно поступила, отказав ему, — кивнул дядя. — Конечно, наследник для нашего дела полезнее, чем его младший брат…

При этих словах я резко остановилась. Дядя тоже, так как я держала его под руку. Мне послышалось, или он сказал, что стать любовницей Арнэя Гидеона не такая плохая идея?

— Все-таки синица в руках надежнее, — размышлял, между тем, дядя вслух, не замечая моего возмущения. — Арнэй не женится на тебе. Ему уже подыскали выгодную партию. Максимум, что тебе светит — статус любовницы. Но, если об этом узнает Харальд, свадьбе не бывать.

— Поэтому я никогда на это не пойду! — выпалила я.

— Ну что ты, — привычно похлопал меня по руке дядя. — Я же ни к чему тебя не принуждаю. Но, если после свадьбы, ты отнесешься более благосклонно к Арнэю, осуждать не стану. Взяв тебя в жены, Харальд уже не сможет от тебя отказаться.

Ушам своим не верю! Этот человек качал мою колыбель, учил меня ездить верхом и возился со мной, когда я была ребенком, и теперь он же склоняет меня к адюльтеру. Более неловкий разговор сложно представить.

— Я услышала твой совет, дядя Олаф, — холодно произнесла я, убирая руку с его предплечья.

— Не злись на меня, Фрея, — добродушно улыбнулся он. — Перед тобой стоит сложная задача, но твоя цель благородна. Вспомни об отце. Он отдал жизнь в этой борьбе. Подумай, что будет с нами и жителями крепости, если ты не справишься.

Я передернула плечами. Окровавленное тело отца до сих пор стояло перед мысленным взором.

Год назад отец с небольшим отрядом возвращался из поездки в соседнюю крепость. По пути на них напали. Из отряда в пятнадцать воинов выжил лишь Отар — один из лучших наших воинов. Остальные были не просто убиты, а разодраны на части. Останки их тел были разбросаны в радиусе мили.

Отцу разодрали живот. Он умер в муках еще до того, как подоспела помощь. Мы хоронили погибших в закрытых саркофагах, потому что на них было страшно смотреть.

Отар клялся, что на них напали не люди и не звери, а сущие монстры, и я ему верила. Такие увечья не под силу причинить ни клинку воина, ни клыкам хищника.

Когда брат рассказал об этом соседям, попросив у них помощи в борьбе с неведомой напастью, они отказали. Главы крепости усомнились в рассказе Отара, посчитав его ненормальным. После тех событий он и правда был не в себе, но его слова — истина. Это знал мой брат, это знала я и все, кто видел тела погибших.

С тех пор нападения повторялись все чаще. Мой брат, заняв место главы крепости, пытался добиться военной поддержки, но безуспешно. У нас не было доказательств.

Если нашим воинам каким-то чудом удавалось убить монстра, его собратья утаскивали тело с собой. Монстры были слишком умны, они не оставляли свидетельств своего существования.

Брат был уверен, что за ними стоят люди. Кто-то создал этих чудовищ и натравил на нас. Наша крепость лишь первый пункт на их пути. Не остановим монстров и их хозяев сейчас, сперва падет наша крепость, а следом за ней и соседние. К сожалению, это понимали только мы. Другие не желали слушать.

Мы держались из последних сил. Гидеоны — наша последняя надежда. Мой брак с Харальдом свяжет наши семьи крепкими семейными узами. Они не откажут родне в поддержке. Я верила в это всем сердцем.

Если Гидеоны не придут нам на помощь, то крепость Мирная и все живущие в ней люди обречены. Но на нас эта зараза не остановится, она пойдет дальше. Когда весь прочий мир опомнится и поймет, с какой серьезной угрозой имеет дело, будет уже поздно.

Отказ. Она сказала «нет». Вспорола мне этим «нет» грудную клетку, вырвала сердце, бросила его на пол и растоптала. Это было больно. Намного больнее реального ранения в бою. А я перенес их немало, знаю, о чем говорю.

Идя к Фреи, я точно не ждал такого ответа. Это был как гром среди ясного неба — я ей не нужен. Оправившись от боли, я разозлился. Мне не отказывают!

Я всерьез подумывал: не выкрасть ли Русалку? Но я не имел права бросить крепость. У меня есть долг — перед родными, перед своим народом. Черноскальные уничтожат их без меня. Я — глава нашего войска, опора стен крепости Кондор и будущее рода Гидеонов.