бездумными. Год из дому девку не выпускали родители, чужому глазу не показывали, а потом сосватали кому-то из Дальних Рощ и осенью увезли прочь из родной деревни. Соседи утверждают, что по весне слышали по ночам детский плач, но ровно до первой грозы. Молвят, мол, родила дочь мельника от зверя лесного чудище, да тем и откупился отец от леса, да от безумья дочериного — уезжала девка открыто, в телеге отцовой, словом не перемолвилась ни с кем, но глаз серых не прятала и коса золотая из-под шали торчала…

… Присоветовали мне в город ехать, спину лечить. Ибо знахарка деревенская — тайная ведьма, волков-людоедов прикармливает, в грозы голая танцует, а Фоме Лошаднику, залезшему было к ней в баню, волчью шкуру пришила. Сестра его сама видела, как брат зверем лесным оборачивался и в чащу убегал. Приходила она к ведьме браниться, а та только рассмеялась, да молвила: кобелю кобелем и жить, зверю — зверем. На нее уж и донос послали куда следует, так что лучше в город ехать…"

Зазвонил колокол. Анна с сожалением оставила книгу на столе и, перекинувшись парой ничего незначащих фраз с Михеем, направилась к выходу. К ее удивлению, толстого наставника в прихожей не было. Одна из дверей — со странным рисунком по центру, похожим на переплетение нескольких геометрических фигур, оказалась чуть приоткрыта, и из-за нее доносились голоса: мягкий женский и немного гнусавый мужской.

— Утром процедуру повторили?

— Да. Но, боюсь, безрезультатно.

— Кажется, этот экземпляр бесполезен. Жаль. Мне казалось, это был перспективный проект. А как наш цветок?

— Судя по всему скоро будут семена.

— Прелестно. Для Фиалки не подобрали микстуру?

— Еще нет. Есть варианты, но придется подождать.

— Как наш изменчивый?

— Все так же. Сейч…

За окном завыли. Девушка поспешно покинула прихожую, пока ее не заметили. Пусть голоса и говорили всего лишь о цветах, но она же не знает контекста: может, в этом тоже есть что-то секретное. Вдруг они тут яды готовят?

На улице как всегда было хмуро и промозгло. У толстого дерева, растущего шагах в пятнадцати от крыльца научного флигеля, стоял тот самый дежурный наставник с куском сырого мяса в руках. Другой такой же кусок валялся между ним и большим черным псом, лежащим в грязи под деревом.

— Ешь! — приказал мужчина и носком сапога придвинул еду к морде животного. Зверь переложил голову на лапы таким образом, чтобы мясо касалось его "щеки", а не носа.

— Ешь! — прикрикнул воспитатель и махнул хлыстом. Не по псу — рядом. Животное вздрогнуло, но позы не поменяло. Наставник замахнулся еще — на этот раз прицельно по зверю, тот заскулил и отполз чуть назад. Мужчина выругался, кинул в черную морду оставшийся в руках кусок свинины и направился к врачебному флигелю.

Аня медленными шагами приблизилась к животному.

— Кис…то есть гав… Какие глупости я говорю! Песик! Песик, не бойся.

Зверь приподнял голову и угрожающе зарычал. Анна присела на корточки.

— Я не сделаю больно, обещаю. Дай я тебя поглажу. Ты не представляешь, как здесь одиноко…

Пальцы коснулись длинной шерсти. Пес недовольно отвернулся, немного порыкивая, но попыток откусить девушке какую-нибудь часть тела не предпринимал.

— Ты здесь один, да? Я тут собак не видела раньше, только двух кошек. Давно тебя привезли? Меня вот недавно. Все никак привыкнуть не могу. И не хочу, если честно.

Зверь покосился на нее умными серьезными глазами.

— Тебе мясо не нравится? А что нравится? Сыр?

Нос пса дернулся.

— Ого! Да ты сыроед, как Фома! Только он толстый, а ты худой совсем. Хочешь, я с обеда принесу тебе кусок? Только ты никуда не уходи!

Анна выпрямилась и поспешила в столовую, изредка оглядываясь. Пес провожал ее внимательным взглядом.

Воспитанники уже почти все поели, и служанка выдала Бер ее порцию неохотно. Сыр и хлеб девушка спрятала в карман, наскоро съела кашу и рагу и еще до колокола, зовущего на занятия, выбежала во двор. Пса, конечно же, на месте уже не было. Но на ступеньках научного флигеля сидел бледный Упырь, обхватив голову руками. Анна направилась к нему.

— Павел, вы не видели здесь собаку? Черненькую такую.

Парень потер виски и отмахнулся от Ани, как от надоедливой мухи.

— Нет. Иди ищи. А-а, пес. Не ищи лучше. От него тебе добра не будет. Погрызет еще. Бешеный этот.

Бер отошла от еле ворочающего языком юноши. Павел выглядел бешеным гораздо больше, чем несчастное голодное животное. Девушка внимательно осмотрела окрестности, но нигде собачьих следов не нашла и понуро поплелась на занятия. Карман оттягивала предназначенная зверю еда.

Фома жевал, Матвей что-то обсуждал с Алиной, Вредина рисовала в тетради карикатуру на кого-то из учителей, кажется на Крысу. Все равно их записи никогда никто не проверяет. Они и учились-то все скорее от скуки, чем из-за боязни плохих характеристик. Гневное письмо из дома эти дети не получат…

Белина вошла как всегда — чеканным шагом, с расправленными плечами и стопкой книг в руках. Внимательный взгляд прошелся по партам, губы недовольно сжались.

— Это что такое? Убрать кости немедленно! Павла опять нет? Вместо следующего занятия он пойдет в лекарский флигель, так и передайте. Будет под руководством наставника Андрея убирать за животными. А мы с вами сегодня обсудим политику Людеяра 1. Вера, раздайте сборники указов.

Ребята нехотя разобрали фигурки по карманам. Вредина даже не закрыла тетрадь, когда встала, чтобы принять стопку книг у воспитательницы. Наставница Ирина то ли не рассмотрела рисунка, то ли не посчитала нужным это комментировать. Как Анна не старалась на лице женщины она не заметила ни капли смущения или негодования. Либо секретарь прекрасно собой владела, либо принципиально не интересовалась содержанием тетрадей воспитанников.

Занятие прошло по традиции скучно. Определили изменение границ, прочитали несколько законов, поспорили об их значении. Разве что Вредина вставляла едкие комментарии чаще обычного, словно поставила своей целью вывести наставницу из себя, но Белина покинула кабинет в том же невозмутимом состоянии духа, в каком в него вошла.

На культурное образование Бер не пошла. Вышла на свежий воздух, почти столкнувшись в дверях с наставником Андреем, постояла немного у дверей, пытаясь высмотреть на площадке перед зданием или где-нибудь в кустах за ней черную морду худого пса, но ничего похожего не увидела и поплелась в парк.

От рук пахло сыром. А вокруг — сыростью. Аня заглянула к поваленному дереву, но там никого не было, облюбованный ею пенек тоже никто не потревожил. Девушка посмотрела на мокрый обрубок дерева и пошла дальше.

Пес спал