мог отделаться от ощущения,что за мной наблюдают. И ещё этот голос... Может у меня опять галлюцинации? И у жор тоже? Представили вместо меня какой-то окорок? А что ж не сожрали? Одни вопросы в последние дни... И жёсткий дефицит ответов. Хорошо. Зададим их по адресу.

Всё это время мой пленник продолжал слегка раскачиваться в петле вверх ногами. И его перепачканное лицо уже успело стать совсем багровым. Плотно сжав зубы, парень довольно мужественно терпел боль в пережатой лодыжке. Да и голова у него уже должна начать побаливать...

Шагнув к нему, я обтёр нож о пуховик, чем всё-таки заставил его вздрогнуть. Под повисшими полами куртки на нём обнаружилась чистая армейская «цифра» без знаков различия. На пару размеров больше, чем нужно, но в хорошем состоянии. И ботинки новые. Тоже с какого-то срочника.

— Слушай, камрад... Этот твой команданте... Он что, умеет жорами как-то управлять? Кроме приманок?

Пацан плотно сжимал губы и злобно смотрел мимо меня, медленно крутясь на верёвке вокруг своей оси, скрестив руки на груди в упрямом жесте.

— В общем, расклад такой, мальчиш-кибальчиш. Как ты слышал, я обещал сохранить тебе жизнь. И намерен сдержать слово. Но ты должен мне в этом помочь. От тебя требуется всего лишь ответить на несколько вопросов. Чем более точными и полными будут ответы, тем быстрее ты окажешься в нормальном положении. А чем меньше ты скажешь — тем больше у тебя шансов продолжить этот разговор наедине с Джоем и Робом. Знаешь их?

Молчит. Но не может не знать. Глаза на миг дёрнулись в сторону водохранилища.

— Даю наводку: они совсем не так вежливы и терпеливы. Но, наверное, даже не будут тебя бить. Знаешь, с какой скоростью растёт молодой бамбук?

Паренёк продолжал молча медленно наливаться краской. Но, кажется, в его взгляде опять проскочила тень тревоги.

— Примерно на метр в сутки. И теперь представь, что всё это время он будет расти внутрь тебя. А ты будешь сидеть над ним привязанный к стульчику с дыркой. Представил? — Я повернул его лицом к себе и присмотрелся. — Да-а-а... Представил. Поэтому предлагаю перестать корчить из себя героя. Герои не воруют плоды чужого труда.

— Это не плоды труда! Это плоды эксплуатации человека человеком! — Неожиданно выпалил раскрасневшийся пленник. — Да к тому же ещё и яд, который способствует дальнейшему порабощению трудящихся масс!

— Однако... Я думал вы прикалываетесь... — От такого напора я даже немного опешил. Неожиданно было слышать такие речи из уст вчерашнего старшеклассника. — Под трудящимися массами ты имеешь в виду мародёров, а, Владимир Ильич? А то может я не в курсе и столичная гопота уже где-то наладила какие-нибудь мануфактуры? Или колхозы? А может, страшно сказать, завод открыли?

— Может и открыли бы! — Пацана опять развернуло и он завертелся, пытаясь говорить мне в лицо. -Но теперь всё больше человек подсаживаются на эту дрянь! И из-за этих спекулянтов забывают вообще обо всём, а не только о классовой борьбе! А ты... Ты ещё хуже! Ты просто жалкий наймит на службе капитала! Преступного капитала!

— Да ладно тебе, Карл Фридрихович... — Я снова развернул пацана лицом к себе. — Хочешь сказать, что всю украденную траву вы просто сжигаете? Или топите где-нибудь в болоте? Как-то знаешь, с большим трудом верю... Заводы вы точно не построили. Колхозы не организовали... Значит, либо тоже мародёрите, как и все вокруг... Либо... Как ты там сказал? Добываете себе точно такой же преступный капитал, как и другие шайки в этом аду. Только этот ваш Че подсуропливает под эту сурдинку красную идею. Так что не стоит со мной тут через свою пролетарскую губу говорить. Ты всё равно не видишь полной картины. Лучше ещё раз вспомни о том, как красиво растёт бамбук, Фидель. Жаль только, что ты этого не увидишь. А только почувствуешь.

— Откуда ты знаешь, как меня зовут? — На багровом лице паренька отобразилось искреннее удивление.

— Если честно, я просто перебирал всех известных мне марксистов... Но раз ты Фидель, пусть будет Фидель... Вот что, Федя... Что если я скажу тебе, что плевать хотел на этих барыг? И если уж ты так топишь за светлое будущее, то как бы отнёсся к тому, что сотрудничество с ними — единственный способ найти лекарство от жорской болезни? Ты же понимаешь, что даже если коммунизм победит на всей планете, то она всё равно достанет каждого. И тебя и твоих приятелей... Кроме, разве что этого вашего Че. А один он точно никому не устроит диктатуру пролетариата. Единица — это ноль. Слышал такую мысль?

Немного повращавшись молча, пацан снова недовольно прокряхтел:

— Слышал. Это Маяковский написал.

— Похвальная эрудиция, камрад. Так вот, Фидель, у меня есть зацепка. Призрачная. Практически невероятная. Но есть. И размотать клубочек дальше я смогу, только если сдам крюкам либо тебя, либо вашего агента на их стороне. Тоже, кстати, барыгу, спекулянта и наймита на службе преступного капитала, если я правильно понял. Не думаю, что он с вами за идею сотрудничает. Скорее всего, вы отщипываете ему от своих трофеев толику малую... Вербовать идейных ещё надо уметь. Вы, пацаны, точно не КГБ.

Висящий паренёк пока хранил молчание, обдумывая мои слова. И я продолжил:

— Но у тебя всё ещё есть шанс избежать посадки на молодые побеги. И помочь трудящимся обрести спасение от чумы.

— Да врёшь ведь... — Процедил пацан сквозь зубы.

— Как я и говорил, зацепка действительно невероятная. Я и сам в неё не до конца верю, говорю как есть. Но, как сказал Иосиф Виссарионыч, других писателей у меня для вас нет, камрад. Вот, сам смотри. — Я поднял куртку из-под завала тощих тел и вытащил из неё обрывок газеты. Перевернув бумажку, продемонстрировал её висящему пацану так, чтобы он мог прочесть. — Не больше, ни меньше. И так уж получилось, что крюки — наш самый лёгкий способ узнать источник этой информации.

Паренёк вчитался в мелкие буквы и попереводил взгляд с бумажки на меня и обратно.

— Тебе... Тебе нужно найти эту школу?

— Правильно смекаешь. Опять хвалю.

— А без крюков что, прямо никак? Есть же много справочников.

— Было много. Лет пятнадцать назад, когда интернет только по талонам отпускали. Для тебя это, наверное, практически мезозой. А то, что осталось от этих бумажных справочников, твои трудящиеся ещё зимой на обогрев и растопку