Там же, на кухне, и проходило их чаепитие. Обстановка, надо сказать, не способствовала серьезным разговорам — вся мебель была сочного, ярко-желтого цвета. Но Элли, собравшись с духом, начала:

— Сандор, ты когда-нибудь хотел разыскать своего отца?

— О, все-таки мама не удержалась… Надо же, за то время, пока я говорил по телефону, она умудрилась тебе что-то рассказать! Наверно, ту слезливую историю про то, как мой дед жестоко избил Джеймса Фостера и выгнал его?

— Именно ту, — медленно произнесла Элли. Она вглядывалась в лицо Сандора, пытаясь увидеть хоть что-то, что выдаст его мысли. — Надеюсь, ты не подслушивал?

Сандор отпил чая, поставил чашку на стол и обхватил ее ладонями, будто согревая их. Он молчал. Затем, подняв глаза, сказал спокойно:

— Нет. Эту историю мама рассказывала мне не раз. Думала, я поверю.

— Сандор, это не просто история. Твоя мама вряд ли стала бы придумывать такое.

— Я и не сомневаюсь, что дед так поступил, но что это меняет? Мой отец был слабаком, он даже не вернулся за ней. Вот и все.

— Но он пытался!

— Она тебе и про письмо рассказала? — В голосе Сандора звучала застарелая, непроходящая боль.

— Да.

— Послушай, я читал это письмо, но не обнаружил там никаких пламенных признаний. Это письмо было вовсе не о любви. Он написал, что окончил университет и хотел бы увидеться с ней. Просто чтобы вспомнить, как они проводили время. Там не было ни слова о чувствах, о которых мама столько говорит, поверь мне. Было о том, что она уже, наверно, замужем. И еще какая-то ерунда.

— А ты думаешь, он бы стал изливать душу в первом же письме? Тем более женщине, у которой, по его мнению, уже давно есть семья?

— Если бы его любовь была такой сильной, как мама утверждает, думаю, он написал бы об этом, — Сандор говорил резко, бескомпромиссно.

— А ты бы на его месте что написал? — осторожно спросила Элли.

— Я не верю в такую любовь и не мог бы быть на его месте.

— Да, я знаю. Но если бы и любил, то, уверяю тебя, не стал бы все рассказывать в первом письме, не зная, кто его прочтет и при каких обстоятельствах.

— Зачем ты все это говоришь? — вдруг спросил Сандор.

— Затем, что тебе следует найти своего отца. Если это не нужно тебе, сделай это ради матери.

Сандор отодвинул чашку от себя и откинулся на спинку стула. Как же он напоминал льва в клетке…

— Тебе кажется, я не принимаю в расчет ее чувства, когда отказываюсь его искать?

— А разве это не так?

— Не так, — ответил Сандор. Он поднес руки к лицу, провел по бровям, лбу, вискам, будто умываясь — как очень уставший человек. — Скажи мне, как может отреагировать моя мать, если узнает, что ее возлюбленный женился сразу после окончания университета и что у него есть другие дети и жена, в которой он души не чает? Будет ли она рада его найти?

— А это так и есть? — озадаченно спросила Элли. Неужели он сам уже нашел его?

— Я не знаю, в этом-то и проблема. Если он забыл о ней, нашел другую, лучше уж моей маме находиться в блаженном неведении.

— Но если ты узнаешь, что у него есть семья, тебе не обязательно сообщать это маме.

— Я не стану… не смогу солгать ей.

— Но ведь не говорить — еще не значит обманывать, тем более ради ее спокойствия. Тебе самому в любом случае надо знать правду.

— Я люблю свою мать. Скрывать от нее что-то, держать это в себе и улыбаться ей каждый день, как ни в чем не бывало, было бы неправильно. Это разрушит доверие между нами. Я не хочу, чтобы она страдала еще больше.

Ничего себе. И как его не любить!

— А если ты ошибаешься?

— Нет, не ошибаюсь. Иначе он бы сам разыскал ее, — сказал Сандор.

В какой-то мере он был прав. Учитывая, что правды как минимум две.

— Ну а ты сам? Неужели ты не хочешь увидеть его?

— Он покинул мою мать. Это не тот человек, которого я хочу знать.

— Это ведь твой дед разлучил их!

— Он прислал только одно письмо. Не десять, не пять, даже не два. Одно. Он сразу же сдался, понимаешь ты? — Его голос выдавал нетерпение.

— И ты не представляешь, как такое возможно?

— Не представляю. Особенно если речь идет о том, что действительно важно для меня.

— Тебе не занимать упрямства, Сандор. Но я тоже упрямая. И буду настаивать на том, что ты не прав.

— Давай лучше поговорим о том, как пахнет твоя кожа и как напрягаются твои соски, когда я касаюсь их языком…

Элли тут же потеряла дар речи. Она несколько раз открыла было рот, чтобы что-то сказать, но лишь беззвучно шевелила губами. Сандор смотрел на нее с таким хищным выражением лица… Странная картина в ее яркой, жизнерадостной кухне. И в то же время удивительно гармоничная. Вообще, этот мужчина, совершенно земной и такой чувственный, очень удачно вписывался в ее жизнь. В любую ситуацию и обстановку.

— Об этом обычно не говорят, — наконец хрипло произнесла она.

— А мне нравится говорить тебе о том, как хорошо ты пахнешь и какая ты сладкая, моя дорогая…

У Элли перехватило дыхание. Он перегнулся через стол и коснулся ее груди. Она не смогла сдержать стон наслаждения. Сандор с довольным видом улыбнулся. Он полностью контролировал все происходящее.

— Знаешь, дорогая, ты такая чопорная, но тебе нравятся мои варварские выходки. Ведь тебе понравилось то, что я сказала?

Чопорная? Элли посмотрела на себя: на ней был скромный, но элегантный костюм. Юбка чуть ниже колен, жакет под самое горло — стильно, но совершенно несексуально.

— Ты считаешь, я одеваюсь слишком консервативно?

— У тебя безупречный вкус в одежде, Элли. Об этом тебе точно не стоит переживать. Мне нравится, как ты одеваешься. Что интересно, другие судят о тебе по одежде и видят в тебе элегантную, но холодную женщину. Но я-то знаю, что под этим фасадом неприступности скрывается прекрасное тело, способное отвечать на мои ласки, тело, созданное для меня. А иногда ты одеваешься так соблазнительно, что удивляешь даже меня.

— Думаешь, я специально тебя провоцирую? — еле слышно спросила Элли, уже переставая понимать слова, уносясь все дальше и дальше вслед за нежными прикосновениями Сандора и его бархатным голосом.

— Думаю, нет. Но ты и представить себе не можешь, как притягательна для меня. И не важно, что на тебе — строгий костюм или открытое платье, как вчера.

— А почему ты думаешь, что я это делаю не специально?

— Ах, крошка Элли, если бы ты осознавала, какой эффект производишь, у тебя бы не было сомнений в моих чувствах.

Воспоминания о прошлой ночи все еще были живы и стояли перед ее глазами. Это было нечто необыкновенное.