– Женя прав, – поддержала его мама. – Зачем вам неизвестный человек? А Аркашу вы оба, по крайней мере, знаете. В любом случае надо попробовать. И не терять время зря. Соберетесь с группой, с мальчиками поговорите…

Мама с Женей продолжали дискуссию, я же налила себе еще чаю и молча пила, уставившись в чашку. Мне не очень нравилось, что это обсуждение ведется, когда еще и суток не прошло после смерти Леонида Борисовича. Я пока не видела ни одной реальной кандидатуры на его место. Из всех знакомых, возможно, Аркашка – самый оптимальный вариант. Но ведь к нам явно поступят еще какие-то предложения… И я обязательно должна посоветоваться с Анькой. Аньке, ее практичности и чутью, я доверяю больше всех. Если она согласится на Аркашку, то и я соглашусь. Но лучше бы, конечно, попасть под крылышко к какому-то известному продюсеру… C вершины горы, на которую мы забрались, падать очень не хочется. Мне нравилась известность, я ловила кайф от залов, полных кричащих фанатов, подпевающих мне и знающих наизусть наши хиты. Нравились интервью, интерес к моей персоне людей из разных слоев общества, ну и, конечно, деньги, к которым я быстро привыкла…

– Настя, тебе в милицию когда? – оторвала меня от размышлений мама.

– К часу.

– А мне к половине первого, – сказал Женька, глядя на часы. – Может, вместе поедем?

– Отлично, – кивнула я, вставая. – Сейчас физиономию нарисую.

– Ты в каком виде туда идти собираешься? – спросил он.

Я задумалась, потом засмеялась:

– В человеческом, – и вкратце поведала им о вчерашнем разговоре с одним из оперов в моей гримерной.

– Не надо шутки шутить с милицией, – покачала головой мама.

– А почему мы должны обезьянами по улице ходить? – спросил Женя. – И нас же вызвали не как Шушу с Пальмо, а как госпожу Григорьеву с господином Волконским. Вот мы и пойдем Григорьевой и Волконским. И нам, тетя Люда, не очень хочется прорываться сквозь толпу поклонников, если нас узнают на улице, а так… Ну кто скажет, что это Шуша? – Он кивнул на меня. – И я сейчас ни на какого Пальмо не тяну. Нам так жить спокойнее. Вы же знаете.

– Ай, делайте, как хотите, – махнула рукой мама. – Только бы неприятностей у вас не было. Сейчас такое про милицию в газетах пишут…

Женька заявил, что в милиции неприятностей у нас быть не может – у «Кокосов» железное алиби: мы все во время убийства находились на сцене, что могут засвидетельствовать несколько тысяч зрителей. А Леонида Борисовича убили во время второго отделения. Так вчера сказали менты.

22 ноября, понедельник, день

Я только подвела глаза и накрасила губы неяркой помадой. У меня стрижка, из-под которой торчат лишь мочки ушей, волосы – светло-каштановые, глаза карие, брови черные. Оделась в черные брючки, голубую блузку (мой любимый цвет) и черный приталенный пиджачок. Из-под открытого ворота блузки выглядывала тоненькая золотая цепочка. Одна. Никаких колец, в ушах – небольшие серьги с крохотными бриллиантиками. То есть сама скромность, ничего общего со скандальной Шушей, поливающей беснующихся фанатов пеной из баллона в форме фаллоса. Кстати, на сцене я выступаю в очень короткой кожаной юбке, черном кожаном лифе, набитом поролоном (это не очень комфортно, но приходится терпеть, опять же по настоянию Леонида Борисовича), и кожаной жилетке или короткой курточке (в зависимости от погоды – если концерт идет на открытой эстраде, или от того, как топят в концертном зале или комплексе). На ногах у меня ботинки, доходящие до середины икры, с многочисленными заклепками, крючочками и шнуровкой.

Женька сегодня был в потертых синих джинсах, клетчатой рубашке и джинсовой же куртке и, как обычно вне концерта, – в очках. На сцену он выходит в контактных линзах.

Мы накинули верхнюю одежду: я – длинное кашемировое пальто (кожу я ненавижу и ношу только во время концертов), Женька – финскую дутую куртку.

– Давай на твоей тачке, – предложил он. – К моему гаражу даже подходить не хочется. Вдруг с Юлькой столкнусь?

У них был гараж на две машины, где женушка держала и свой «Фольксваген», получив права полгода назад. Теща сидела с маленьким сыном, а Юленька тем временем посещала всякие салоны-кабинеты. Между прочим – на заработанные Женькой деньги. И ведь еще три года назад она о их существовании только догадывалась по рекламе в газетах, но быстренько преобразилась в светскую львицу и очень возмущалась, что Женька не рассказал о ней ни в одном интервью. Но прессе о существовании семьи у одного из «Кокосов» знать не следовало, как, впрочем, и о моем сыне. Так считал Леонид Борисович. А Юлька хотела давать интервью, жаждала славы для себя (хотя ничем ее не заслужила, поскольку делать ничего не умела). Но Максимову каким-то образом удавалось ее уламывать, чтобы нигде не высовывалась и не трепалась. Честно говоря, я подозревала, каким именно образом, что мы неоднократно обсуждали с Анькой, но с Женей я, естественно, на эту тему не говорила. Возможно, он догадывался сам. И что-то теперь будет?

Моя «БМВ», купленная в прошлом году, куковала на стоянке. Вот чего-чего пока у меня нет, так это гаража. Но, даст бог, со временем обзаведусь. Только мне надо, чтобы рядом с домом, не добираться же к машине через полгорода?

* * *

К назначенному Женьке времени мы опоздали на десять минут, соответственно к моему пришли на двадцать раньше.

По коридору сновали какие-то люди в форме и без, мы поинтересовались местонахождением майора Петрова. Один пробегавший мимо тип кивнул на нужную дверь. Постучавшись в нее, мы услышали некий звук, напоминающий «гав», видимо, означавший приглашение войти. Мы вошли.

За древним столом, который с одного бока вместо ножки подпирали книги про пионеров-героев, напротив входа сидел седой оперативник, встретивший нас за кулисами. По-моему, он и представился майором Петровым.

За столом слева от входа над какими-то бумагами корпел мужчина лет сорока, которого я видела впервые. Стол справа, заваленный бумагами, как и все остальные, пустовал. Вдоль правой и левой стен было некое подобие шкафчика, по всей вероятности, самостоятельно сооруженного. Нижние части закрывались несколькими дверцами, расположенными несколько кривовато (под хмельком работали господа милиционеры. Или это местные алкаши пятнадцать суток отрабатывали?), сверху располагалось весьма странное скопище предметов – от графина с водой и двух грязных стаканов до спортивной куртки с дырками от пуль и с запекшейся кровью. Здесь также красовались кактус, двухкассетный магнитофон, два ботинка от разных пар обуви, кепка – опять же с дыркой от пули – и еще множество всякого барахла, рассматривать которое у меня, честно говоря, желания не было. Можно только догадываться о том, что хранится в ящиках… И какой там порядок.

– Здравствуйте, – пискнули мы на пару с Женькой. – Мы к майору Петрову.

Седой мент глянул на нас поверх очков, потом окуляры снял.

– Вас дежурный прислал? – спросил он.