Запаска крепилась сбоку — так же, как решётки радиатора, тоже вынесенные на бока. Если не ошибаюсь, в моем мире на таких автомобилях ездили когда-то совсем уж в незапамятные времена. Чуть поодаль стоял второй, подобный — видимо, на нём приехал тот тип, который продолжал назойливо гундеть:

— … только не говори, что не знаешь, насколько паршиво идут дела у вашего рода, — донеслось до меня. — Какие долги свалились на вас после смерти твоего отца! А я ж ничего такого неприличного не требую. Пока. — Тип ухмыльнулся и, взглянув в нашу с Ниной сторону, гыгыкнул: — А вот и братец с тётушкой подоспели! Тётушка, — он обратился к Нине, — хоть вы подскажите племяннице, что когда такой человек, как Егор Пухов, приглашает на свидание и предлагает за это погасить часть долгов, отказывать не стоит.

Надя — а я так понял, что девчонка не могла быть никем, кроме неё, — пришла в себя и повернулась к собеседнику.

— Пошел прочь отсюда! — топнула ногой. — Я не желаю тебя слушать!

— Уходите немедленно, — присоединилась Нина.

— Вы б повежливей, дамочки, — усмехнулся Егор Пухов. — Жизнь-то уж давно изменилась. Сейчас важно не то, у кого происхождение, а то, у кого денежки. Можно упираться, а можно реально на вещи смотреть, когда уважаемые люди хорошие предложения делают.

В нюансы того, что здесь происходит, я вдаваться не стал. Жизнь приучила меня не вникать в мелочи, если понятна суть. Суть же была проста, как наковальня: этот тип оскорбляет мою семью, угрожает, выдвигает тошнотворные предложения. Есть у него на то права, нет ли — не важно. Коль скоро я очутился здесь, пора начинать объяснять этому миру, с чем ему придётся иметь дело.

Я каким-то невероятным мгновенным порывом оказался рядом с Егором. Процедил:

— Ты не слышал, что тебе сказали? Проваливай!

Тот прищурился, нисколько не напугавшись:

— На твоем месте я бы не дерзил, а вправил сестрёнке и тётушке их куриные мозги! Я ведь реальные деньги предлагаю. Ты не забыл, сколько у вас долгов? Считать умеешь?

— Умею. Раз. — Я размахнулся и влепил кулаком ему в челюсть.

Моя сестра и Нина одновременно ахнули. Парень отступил на шаг, но не упал — спас капот второго автомобиля, на который он оперся рукой. А я поморщился от боли в костяшках. Кулаки-то не набитые… Многому ещё придётся научить это тело. Костяк бы выдержал.

— Сдурел, щенок?! — очухавшись от удара, рявкнул Егор. Заорал: — Это самооборона! Вы свидетели! — и ринулся на меня.

Он обращался к двум парням, выскочившим из машины. Ну, ясное дело, такие мрази поодиночке перья не растопыривают, всегда на подхвате кто-то сидит. Причём, зачастую кто-то посерьёзнее. Так вышло и в этот раз. Краем глаза я отметил, что если изначальный подонок выглядел лет на восемнадцать-двадцать и был довольно щуплым, то двое других и постарше, и потяжелее. Да и на разговоры не разменивались.

Несмотря на щуплость, Егор всё же был выше и тяжелее меня. Попытался ударить хуком справа — я уклонился. Драться, находясь в теле подростка, мне не доводилось с тех пор, как был подростком. Впрочем, и в те времена мало от кого из взрослых приходилось ждать чего-то хорошего. Навыки вспоминались быстро.

Дождавшись, пока Егор снова кинется на меня, я нырнул под его руку, и, воспользовавшись его же инерцией, бросил через себя. В следующую секунду меня сбили с ног — парни, выскочившие из машины, времени зря не теряли. По тяжёлому удару, прилетевшему по ребрам, я понял, что на руке ударившего кастет.

Сумел уйти перекатом от нового удара и вскочить на ноги. Для того, чтобы понять, что сейчас меня сомнут. Один из парней действительно надел на руку кастет, второй сжимал нож. Серьёзные ребята, шутить не любят.

— Вы не посмеете! — закричала Нина.

Они с сестрой бросились ко мне одновременно. Этого я допустить не мог. Рявкнул:

— Стоять! Не лезьте!

Ринулся на того, у которого был нож, в надежде его обезоружить. Понимал, что шансов у меня почти нет. Два урода, явно не сегодня впервые увидевших оружие, против подростка с голыми руками — это много. И помощи ждать неоткуда. Но ни при каких обстоятельствах не позволил бы себе поступить по-другому. Ярость, клокотавшая во мне, просила выхода. И я не стал её сдерживать.

Бил по кулаку с ножом — отчаянно, вложив в удар всё, на что было способно это тело. Понимая, что возможности ударить повторно мне не дадут — второй урод не дремлет.

Я сам не успел понять, что произошло. Ощущение творящейся вокруг адской несправедливости преобразовалось во что-то — не материальное, но ощутимое. Воздух перед моим кулаком как будто сгустился. Одним своим невысказанным желанием я усилил удар.

В кулак моего противника, сжимающий нож, ударила молния. Вокруг его фигуры образовалось яркое свечение. Раздался треск, запахло озоном. Парень завопил от боли. Второму, с кастетом, тоже досталось. Он попытался кинуться в другую сторону, но не успел — рухнул рядом со своим товарищем, так же окутанный искрами.

— Пощади! — послышался голос Егора Пухова.

Я повернулся к нему. Он так и не поднялся. Лежал на земле, выставив перед побледневшим лицом скрещенные руки.

Как ни странно, первой после всего случившегося пришла в себя Нина.

— Как ты обращаешься к аристократу? — ледяным тоном проговорила она.

У меня-то в голове только одно крутилось: «Это что я сейчас такое сделал?!»

— Пощадите, ваше сиятельство! — мгновенно исправился Егор. Он, в отличие от меня, понимал, что происходит. И, видимо, догадывался, что может произойти дальше. — Христом-богом клянусь, больше никогда! Егор Пухов слово даёт! — Он перекрестился. — Близко к вашей сестрице не подойду, и думать об ней не посмею!

Я вопросительно посмотрел на сестру.

— Отпусти его, Костя, — брезгливо проговорила та. — Пусть убирается.

— А эти? — Я кивнул на поверженных соперников.

— Этих — приберём, ваше сиятельство, — залебезил Егор, — не извольте сомневаться! Всё приберём в лучшем виде, через минуту и духу не останется. Пощадите только!

Лицо его было измазано кровью — я разбил ему губы.

— Забирай обоих и проваливай, — разрешил я.

— Будет исполнено, ваше сиятельство! — Егор, с опаской поглядывая на меня, вскочил на ноги.

— Стой, — приказал я. — Нож — сюда. И кастет тоже.

Егор забрал у приятелей оружие. С поклоном подал мне. Ухватил одного из соратников за руки и поволок по земле к своей машине. С грехом пополам запихнул тело на заднее сиденье.

Вернулся, непрерывно кланяясь. Пробормотал:

— Ещё раз нижайше прощения просим, — и так же быстро управился со вторым.

Через минуту на дороге, ведущей к воротам усадьбы,