от боли Хулио. А Котаускас на секунду задержался.

– Курить вредно, – сказал он и забрал свою трубку.

Заметив бегущую за Котаускасом и Тимой Ягуарию, Афоня бросился к пушке.

– Стой, – крикнул Котаускас. – Она с нами!

Старпом, Котя и Лиза разинули рты, когда на яхту забралась огромная кошка.

– Потом объясню! – Котаускас встал у руля. – Если все на месте, уплываем.

– Постойте, Шустера нет, – сказала Лиза.

– Как нет? А он что, не возвращался? – растерялся Котаускас.

– Возвращался. Сказал, что тебя поймали. А потом снова исчез…

– Здесь я, – послышалось из темноты. И через секунду на палубе возник младший матрос Шустер.

– Ты где был?

– Я пи-пи…

– Что пи-пи?

– Перекусил проводку на всех катерах, чтобы не было погони.

– Ну, таксель-брамсель! – сказал Котаускас и дал полный газ.

Глава 15

Мы ещё встретимся!

– Ёксель-моксель, такзель-брамзель, – повторила Ягуария.

– Не такзель-брамзель, а таксель-брамсель! – поправил Котаускас, обучавший бразильскую кошку русскому языку.

«Котобой» шёл вниз по Амазонке. За штурвалом стоял Афоня – теперь надобность в гарпунной пушке отпала: завидев на носу яхты яркую, как язык пламени, кошку, кайманы тут же уходили под воду.

– Ненавижу поджигателей, – сказала Ягуария. – Мои родители погибли в пожаре, когда я была ещё маленькой. А меня отдали в зоопарк. Но я сбежала. Потом меня снова поймали, но я снова сбежала… А зоопарки у вас есть?

– Иногда встречаются.

Ягуария рассказывала о жизни в джунглях, а Котаускас – о бескрайних северных просторах, полгода покрытых льдом и снегом, о суровых ветрах, обжигающих лицо и лапы, о сугробах, в которых можно утонуть.

– Никогда не видела снега. Отморозить – это как обжечь?

– Приблизительно так.

– И как вы там живёте? – удивилась Ягуария. – Я бы давно умерла.

– Привычка, – мужественно ответил Котаускас и расправил усы.

Через три дня яхта подошла к знакомой заправке.

– Топливо есть? – спросил Афоня.

Индеец на этот раз был необычайно любезен и даже плату брать отказался:

– Я знаю, как вы тушили пожары и сражались с оборотнями в зелёных беретах.

– Откуда вы знаете?

– Попугайная почта, – крикнул сидевший на крыше Амазон. – Позор чёр-рным лесорубам! Да здравствуют друзья Ара-Уру-Пара-Гвая – Йоксель, Моксель, Таксель и Брамсель!

– Вы скоро всю Бразилию научите русскому языку, – засмеялась Ягуария.

Яхта подошла к тому месту, где неизвестная река впадала в Амазонку и где котобои впервые столкнулись с дикой кошкой.

Ягуария всё ещё прихрамывала. Поэтому Лиза обработала рану остатками зелёнки и перебинтовала лапу чистым бинтом. Разорванную тельняшку Котаускаса она хотела выбросить, но Ягуария сказала:

– Оставь, я сохраню её на память…

– Может быть, мы ещё встретимся, ёксель-моксель! – шепнула она и, лизнув Котаускаса в нос, спрыгнула на берег.

Пока яхта не скрылась из виду, она махала старой капитанской тельняшкой, а затем исчезла в джунглях, как небольшой лесной пожар.

– Ты чего, кэп? – спросил Шустер, увидев на повисшую на усах Котаускаса слезу.

– Ничего. Ты же знаешь, я убеждённый холостяк…

– Влюбился, что ли? – обрадовался Шустер. – Так в чём дело, ёксель-моксель? Давай вернёмся, заберём её с собой!

– Ничего не получится. Мы слишком разные…

– Ты думаешь, она слишком большая?

– Любовь маленькой не бывает, Шустер. Просто, что она будет делать у нас на севере? Она к теплу привыкла.

– А мы её в бане поселим, там тепло!

– В бане? – улыбнулся Котаускас. – И как ты себе это представляешь?

– Ну, тогда ты можешь остаться здесь.

– А я тут от жары с ума сойду. Вот и получается: либо она в русской бане, либо я в бразильском холодильнике…

– Ничего, что-нибудь придумаем. Откроем необитаемый остров в умеренном климате или, может быть…

– Может быть, – вздохнул Котаускас. – Она так и сказала: может быть, мы ещё встретимся!.. Ладно, пойду сменю старпома. А то он в последнее время какой-то взъерошенный и злой. Узнай, у него ничего не случилось?

Глава 16

Последний котобой

– Не случилось. И не случится, если у меня такие бестолковые наследники, – мрачно сказал Афоня, взад-вперёд расхаживая по палубе. – Особенно этот артист-акробат. Нет, не в меня пошли дети!

– А что он сделал? – спросил Шустер.

– Да ничего не сделал, – зло сказал старпом. – Позови младшего матроса Тиму.

Лиза сразу понравилась Афанасию. И он уже давно намекал сыну, что тому пора обзавестись семьёй. Но Тима замыкался и уходил от ответа. Наконец, терпение старпома лопнуло:

– Скажи честно, тебе нравится Лиза?

– Нравится, – смутился Тима.

– А ты признавался ей?

– Нет.

– А почему?

– Я боюсь. А вдруг она…

– По проволоке ходить не боишься. А признаться в своих чувствах трусишь, ёксель-моксель?! В общем так, если сам не скажешь, я сделаю это за тебя.

– Ну папа…

– Считаю до трёх. Раз…

Через три минуты сияющий Тима подошёл к отцу и доложил, что признался и сделал Лизе предложение.

– Она меня тоже любит и согласна выйти за меня замуж.

– Всё-таки ты в меня! – Афоня обнял сына, а затем позвал Лизу. – Когда вернёмся домой, пригласим твоих родных и закатим роскошную свадьбу.

– У меня нет родных, – смутилась Лиза. – Меня маленькой подбросили в Театр кошек, я там и осталась.

– Нет родителей? – потёр лапы Афоня. – В таком случае мы можем устроить свадьбу прямо здесь, сейчас…

– Прямо здесь, сейчас?

– А что? У меня было свадебное путешествие по Нилу. А у вас – по Амазонке. Это ещё круче.

Идея сыграть свадьбу Тимы и Лизы на яхте остальным членам команды понравилась.

– По морским законам капитан имеет право женить и хоронить, – сказал Котаускас. – Только нужно сделать запись в вахтенном журнале.

– Ну, хоронить их пока рано. Надо сначала женить, – заметил Шустер.

На следующий день «Котобой» причалил к берегу, где Котя нарвал для невесты цветов, а Афоня откопал черепашью кладку. Кроме того, энергичный старпом договорился с местными попугаями и, несмотря на протест Шустера, обменял перо Ара-Уру-Пара-Гвая на корзину фруктов. Так что на праздничном столе, точнее, на палубе, накрытой скатертью, было три блюда: жареная рыба, яичница из черепашьих яиц и экзотический фруктовый салат.

Котаускас надел на голое тело парадный китель и объявил:

– Тимофей и Елизавета. Если вы согласны, объявляю вас мужем и женой!

Шустер достал свою губную гармошку. И сыграл «Блюз Мендельсона».

Котя поддержал его барабанной дробью на всех кастрюлях.

– Жаль, гитары нет! – вздохнул