присоединился к группе, включающей Стрита и Тру бод и, посетил с пей римские кварталы, восхищался мозаичным полом, изображавшим Диониса верхом на тигре, а потом двинулся вверх по каменной дорожке, ведущей к пещере Аполлона на горе Кинфос. На полпути он увидел Мелиссу Блейдон, в одиночестве сидящую на скале. Она подала ему знак, и он подошел к ней.

— Я сделала идиотскую вещь,— сказала Мелисса,— порвала ремешок туфли. У вас не найдется куска проволоки?

— Боюсь, что нет.

— Ну, тогда мне придется сидеть здесь в ожидании помощи,— весело заметила Мелисса. Найджелу показалось странным, что эта женщина из высшего света выглядит здесь так же естественно, как ящерица; ее смуглая кожа впитывала яркий солнечный свет; она излучала жизненную энергию и в то же время спокойствие, более вызывающее, чем обычные женские средства привлечения внимания. «Артемида,— подумал Найджел,— но охотящаяся па мужчин». Оглядевшись вокруг, он увидел, что они находятся вдвоем на склоне холма.

— Может, если мы свяжем несколько стебельков сухой травы, то сможем изготовить временный ремешок?

— Какой вы изобретательный!— Зелсновато-карие глаза Мелиссы с золотистыми пятнышками в одном из них задержались на Найджеле.— Ну, за работу.

Пока Найджел рвал траву, а Мелисса связывала ее, она объяснила, что ее сестра была не в силах взобраться на холм.

— Надеюсь, круиз пойдет ей на пользу.

— Да. Я очень беспокоюсь о ней. Когда мы отправлялись в путешествие, казалось, что худшее уже позади, и доктор говорил, что все должно быть в порядке. Но...— Глубокий голос Мелиссы внезапно увял.

— Но у нее произошло нечто вроде рецидива?

— Боюсь, что да. Прошлой ночью, когда мы вас покинули, она пришла в ужасное состояние — ну, знаете, говорила, что больше не может выносить одиночества, что ей незачем жить...

— Но ведь у нее есть вы. Вы с ней так терпеливы и самоотверженны...

— Я? Самоотверженна? — Мелисса рассмеялась.—Дорогой мой, я так же эгоистична, как любая женщина. Я не видела Ианту много лет — мы с ней не ладили с детства. Когда я получила телеграмму, что она серьезно больна, то прилетела с Багамов. Но это и то, что я повезла ее в круиз... ну, полагаю, причина в том, что я ощущала вину за то, что так долго ею пренебрегала и жила в богатстве и праздности, покуда она трудилась в школе.

— По-моему, у нее блестящий интеллект.

— Да, очевидно.

— Почему же ее уволили из школы? Разумеется, не из- за нервного срыва.

— Не знаю,— уклончиво ответила Мелисса.— Кажется, там был какой-то скандал. Ианта преподавала в нескольких школах, и везде среди учительниц было полно склочных старых дев. Думаю, они ее ненавидели, потому что она гораздо умнее их.— Мелисса криво улыбнулась.— Не сомневаюсь, что она давала им это попять.

— По-моему, вы очень добры к ней.

— Конечно, Ианта всегда мечтала побывать в Греции. Все эти руины меня не интересуют — я только надеюсь, что она не будет от них отвлекаться.

— Отвлекаться?

Мелисса отвернулась.

— Я старше Ианты, но она считает себя обязанной присматривать за мной.— Женщина вновь посмотрела на Найджела.— Я, кажется, изливаю перед вами душу. Другие тоже так делают?

— Почти все.

Она рассмеялась.

— Вы не выглядите особенно любопытным — не то что этот Бентинк-Джоунс. О Боже, сюда идет еще одна компания жаждущих расширить кругозор.

Они еще немного поговорили об Ианте. Затем Мелисса, окончив связывать траву, прикрепила ее к туфле и протянула Найджелу смуглую изящную ногу.

— Вам следует ходить осторожно. Не знаю, сколько времени эта штука выдержит,— сказал Найджел, осторожно завязывая импровизированный шнурок.

— Тогда спуститесь с холма со мной. Если шнурок не выдержит, то будете поддерживать мою хрупкую фигуру.

Мелисса вряд ли забыла, что Найджел поднимался на холм, когда они встретились,— очевидно, она считала само собой разумеющимся, что любой мужчина обязан ради нее менять свои планы. «Конечно, она испорченная женщина,— подумал Найджел,— но эта спокойная уверенность, что все должны танцевать вокруг нее. тем не менее выглядит безобидной».

Эта мысль побудила его сказать, когда они спускались по каменной дорожке:

— Полагаю, у вас были очень хорошие отношения с вашим отцом.

— Да. Но как?..

— А у вашей сестры — нет?

Мелисса не ответила. Ее лицо приняло печальное и одновременно раздраженное выражение. Споткнувшись о камель, она вцепилась в руку Найджела, и его тело словно обожгла вспышка.

— Вы не обиделись? — спросил он.

Все еще не глядя на него, Мелисса воскликнула:

— Почему человеку нельзя позволить быть счастливым, если это у него в характере?

III

Тем временем Клер сосредоточилась на львах. Она прошла среди развалин мимо задрапированной женской фигуры без головы и с правой рукой на перевязи, за которой на фоне неба вырисовывался высокий портик с четырьмя колоннами — все, что осталось от храма. Колонны торчали повсюду, группами и поодиночке — целый каменный лес, сверкающий белизной на солнце. Возле Священного озера сидели на постаментах пять львов. Их плоские головы и разинутые пасти, изъеденные бурями многих веков, придавали им сходство с морскими львами, но могучие передние лапы, на которые они опирались, и столь же мощные согнутые задние лапы обладали почти натуралистической достоверностью.

Клер интересовало, видел ли когда-нибудь льва тот, кто изваял эти фигуры.

Львы сидели в один ряд, уверенные в себе и в то же время напряженные, словно ожидая, что что-то произойдет,— по крайней мере, так казалось Клер. Они ожидали долгое время в спокойных архаичных позах. Выбрав одного из львов, Клер перенесла все внимание на него. Слегка изогнутая линия спины — от головы к хвосту. Может ли кто-нибудь в наши дни достичь подобной простоты, не впав в неуклюжий примитивизм?

Пока Клер изучала льва, его сила как будто передавалась ей. Она чувствовала себя освежившейся, бодрой и одновременно сонной. Пройдя в тень стены, она легла и заснула.

Разбудили Клер голоса, казавшиеся ей спросонья неестественно громкими.

— ...Не собираюсь обсуждать это с вами.

— Простите, но вам придется это сделать.

— Вы мне угрожаете? Как вы смеете так со мной разговаривать?

— Вы знаете, что моя сестра очень болела после... У нес было воспаление мозга. Если бы она умерла, вы бы были в этом виноваты.

— Какая чушь! Я сожалею о ее болезни, но...

— Вы выдвинули против нее отвратительное обвинение, и ее исключили. Я очень люблю