За едой они не разговаривали. Себастьян — потому что был переполнен впечатлениями и не понимал, что творится с Евой. Ева — скорее всего потому что продолжала размышлять о том, что пришло ей на ум по приезду сюда.

Она первой нарушила молчание. В тот момент, когда подали десерт.

— Наверное, вы сердитесь на меня…

Себастьян, слух которого резануло ее «вы», вскинул голову и изумленно воскликнул:

— Сержусь?! О чем это вы?

— По-моему, я несколько раз сказала вам «ты», хотя мы ни о чем подобном не договаривались…

Себастьян нервно усмехнулся.

— Какие глупости вы говорите, честное слово! Признаюсь, мне приятно было слышать от вас «ты». Скажу больше: я считаю, что нам следовало бы обращаться так друг к другу еще с обеда. Мы с вами почти однокашники, а между товарищами по учебе церемонии вообще излишни…

Он многое бы еще добавил, потому что искренне желал успокоить свою прекрасную сотрапезницу, но, вспомнив о студенческих годах и о том, как воспринимал Еву еще сегодня утром, а также о всяких там колдовских штучках, замолчал.

Ева посмотрела на него с сомнением и, как ему показалось, с некоторым смущением.

— Вы правда так считаете?

Себастьян пожал плечами.

— Правда, — подтвердил он, хотя и с меньшим энтузиазмом.

Еще некоторое время Ева испытующе всматривалась в его глаза, а ее лицо при этом делалось то печальным, то взволнованным, то спокойно-загадочным. Потом, съев очередную ложку фруктового ассорти, она озорно улыбнулась и произнесла:

— Тогда давай так и сделаем: с этого момента будем обращаться друг к другу на «ты».

— Решено. — Себастьян развел руками.

— Как тебе сафари? Не обмануло ожиданий? — сразу заметно повеселев, спросила Ева.

— Шутишь! — воскликнул Себастьян, удивляясь, что так запросто перешел с женщиной, на которую несколько лет назад смотрел как на жестокую и недоступную королеву, на столь короткую ногу. — Ничуть не обмануло! Признаюсь, я ожидал меньшего.

— Я тоже! — горячо подхватила Ева. — Читать о сафари в журналах и книжках и непосредственно принимать в нем участие — это две совершенно разные вещи. Настолько ярких и непривычных эмоций я не испытывала, наверное, ни разу в жизни!

Если несколько часов назад на подобное ее заявление Себастьян мысленно отреагировал бы какой-нибудь язвительной колкостью, то сейчас даже не вспомнил об иронии.

— Полностью с тобой согласен, — ответил он. — Я, кстати, даже побаивался, что ничего нового на сафари не увижу. Слонов, гиен и крокодилов можно в любой момент посмотреть и в Британии. Отправляйся себе в зоопарк и любуйся ими сколько хочешь. Сценарий, по которому сафари проходит, я давно изучил по книжкам, и иногда мне казалось, что все эмоции, которые должен испытать приезжающий в Африку человек, я давно пережил в мечтах.

Но нет! — Он быстрым движением поднял указательный палец. — В действительности сафари в сотню раз интереснее, чем в воображаемом мире. Это просто сногсшибательно!

— Точно! — подтвердила Ева. — У меня ощущение, что я прямо-таки заболела Африкой.

Не знаю, как там сложится моя дальнейшая жизнь, но, думаю, я непременно захочу приехать сюда еще и еще раз!

Так, с жаром обмениваясь впечатлениями, они закончили ужинать и вышли из ресторана в сгустившиеся сумерки. Общая программа на сегодня была завершена. Теперь все могли планировать время по своему усмотрению.

О сне ни Себастьян, ни Ева, несмотря на насыщенность прошедшего дня, даже не думали. Обоим хотелось насладиться Африкой как можно полнее. И не только Африкой. Еще и обществом друг друга, хотя в этом ни он, ни она не решались признаться даже себе.

— Надо бы перенести вещи из автобуса в бунгало, — пробормотал Себастьян.

— По-моему, за нас это уже сделали работники отеля, — ответила Ева, посмотрев туда, где они высадились из автобуса.

Себастьян проследил за ее взглядом.

— Думаю, ты права. Автобуса нет.

— Кого в какой номер поселили, наверное, можно узнать у портье. — Ева повернулась лицом к небольшому домику, в котором располагалась администрация отеля.

Себастьян на миг представил себе, что они разойдутся прямо сейчас и до завтрашнего утра больше не увидятся, и осознал, что вечер для него просто пропадет даром. В голову ему тогда опять непременно полезут разные дурацкие мысли, кто-нибудь из парней, жаждущих по дешевке заполучить экзотических развлечений, определенно навяжет свою компанию.

Нет, я не должен этого допустить, с испугом подумал он, соображая, как бы уговорить Еву не уходить.

— Ты устала? Уже хочешь спать?

— Спать? — Ева посмотрела на него так недоуменно, как если бы он сказал, что они не в Африке, а в родной, до боли знакомой Шотландии. — Что ты! Спать мне ничуть не хочется.

Сейчас переоденусь и узнаю у кого-нибудь, есть ли поблизости какое-нибудь кафе или бар, где можно было бы посидеть. Говорят, вечера здесь не менее интересны, чем дни. Ближе к ночи можно услышать целую симфонию удивительных звуков.

— Да? — спросил Себастьян, притворяясь, что задумывается, не сходить ли и ему куда-нибудь. — А меня с собой возьмешь?

На лице Евы отразилось столько удовольствия и даже облегчения, что если бы Себастьян ничего не знал о ее прошлом и о том, какая она в действительности, то подумал бы, что ей страстно хочется провести этот вечер с ним.

— Конечно, возьму, — пробормотала Ева, и ее щеки порозовели.

Спустя полчаса они встретились у домика администрации. На Еве теперь было светлое платье до колена, довольно простого покроя.

На ее точеной фигуре оно смотрелось превосходно, но его неброскость сильно смутила Себастьяна. В женской одежде он разбирался неважно, но дорогую фирменную вещь от изделия массового пошива отличал без особого труда.

В годы студенчества Ева всегда была разодета в пух и прах — девчонки постоянно обсуждали ее наряды, драгоценности, сумки, перчатки, обувь, зонтики. Поверить в то, что за несколько лет она стала совершенно другим человеком, Себастьян не мог, так как считал это невозможным. По его твердому убеждению лишь до пятилетнего возраста люди меняются, а потом характер уже окончательно сформировывается и любые попытки что-то исправить ни к чему не приводят. К переменам в родных и знакомых он всегда относился с недоверием, воспринимая их как обман или временное явление, и всегда оказывался прав.

Но когда Ева, приблизившись к нему, остановилась и обезоруживающе искренне улыбнулась, он тут же забыл обо всех своих подозрениях.

— Идем? — спросила она с воодушевлением и некоторой робостью.

— Идем.

Они направились туда, где за бунгало располагался, как им объяснил администратор, бар под открытым небом. В нем до глубокой ночи пел и играл для туристов профессиональный гитарист.