— Блэр. — Он произнес ее имя с нежностью, хотя хотел, чтобы это было предупреждением. Этот звук только подстегнул ее, и она прижала его руку к своему бедру.

Даже если ощущение ее стройной ноги сквозь хлопчатобумажное платье не убедило его, то, как Блэр вздрогнула от прикосновения, укрепило его решимость. Ее тихий, испуганный вздох дал ему понять, как сильно ей понравилось его прикосновение. И, черт побери, ему это тоже нравилось.

«Прикоснись ко мне».

Ее слова звучали в его голове. Он не сводил с нее глаз, проводя пальцами по ее бедру.

Его кровь бурлила. Он опустил взгляд на ее голые колени и на то место, где сжимал в кулаке юбку. Каждый удар его сердца подталкивал его ближе к тому, чтобы взять все, что хотел.

Лукас положил руку на ее нежную кожу, дразняще коснулся внешней стороны ее икры. Блэр дрожала и изгибалась под его лаской, но ему этого было недостаточно.

Как же он боялся в этот момент, что один из них очнется от этого морока. Он не хотел останавливаться, но боялся ее напугать, поэтому внимательно следил за всеми ее реакциями, ее дыханием, ее движениями.

Наконец, решившись, провел пальцами по теплу внутренней стороны бедра. Ее губы приоткрылись, когда он коснулся ее там, ее грудь поднималась и опускалась быстрее от неровного дыхания. Блэр дышала все громче по мере того, как он продвигался выше. Выше. А потом не удержался, посмотрел вниз и увидел свою руку у нее между ног, кончик пальца всего в дюйме от персикового кружева ее трусиков.

Ее рука провела по его груди, из ее горла вырвался тихий мяукающий звук. Подстрекала его? Или проклинала за то, что он не двигался быстрее? Знойный звук, который она издавала, воспламенял его так же сильно, как шелковистое прикосновение ее кожи или незабываемый вид этого персикового кружева.

— Лукас. — Она выдохнула его имя приоткрытыми губами, вскинула голову и открыла глаза, чтобы пристально посмотреть на него. — Я хочу тебя.

Он не думал. Он просто поднял ее со стула и посадил к себе на колени в позу наездницы. Она почувствовала через одежду его твердый член.

— Я тоже тебя хочу, — прошептал Лукас. — Но еще сильнее я хочу, чтобы ты меня поцеловала.

Мгновение Блэр смотрела на него затуманенными страстью глазами, потом едва заметно кивнула. Ее ванильный аромат окружил его, когда занавес ее волос упал вокруг его лица, а ее рот мягко дразнил его. Сладость целомудренного поцелуя, казалось, противоречила ее смелому желанию, но ощущение этих полных губ на его губах взбудоражило Лукаса сильнее всего.

Его сдержанность исчезла, ее трусики уже были такими влажными, что кружево прилипло к ней. Ему потребовалась секунда, чтобы понять, что дикое рычание, сотрясающее воздух, было звуком, который он издавал. Но, черт возьми, ему хотелось сорвать с них одежду!

Металлическая дверь во внутренний дворик на крыше со скрежетом открылась неподалеку.

— Блэр?

Она соскользнула с его коленей в тот самый момент, когда Лукас проклинал время. А может быть, и себя самого за то, что позволил всему зайти так далеко.

— Да? — Блэр неуверенно поднялась, разглаживая платье. — Все в порядке?

Тана направилась к ним. Она была одета в свои темные армейские ботинки и рваные джинсы. Она не удостоила Лукаса взглядом, сосредоточившись на подруге, и отложила в сторону старомодную видеокамеру, которую держала в руке. В другой руке она держала телефон.

— Твой телефон сошел с ума, — объяснила она Блэр, протягивая все еще вибрирующий телефон. — Я не хотела лезть в твои дела, но, похоже, подруга твоей мамы постоянно пишет и звонит.

— О нет.

Тихое отчаяние в голосе Блэр дало понять Лукасу: ее мать точно была больна.

Настолько серьезно?

Инстинктивно он встал рядом с Блэр, пытаясь поддержать ее. Жест не укрылся от внимательного взора Таны.

— Хочешь, чтобы я осталась? — спросила ее Тана. — Знаешь, мы можем взять напрокат машину и поехать туда сегодня вечером. Я давно хотела снять какое-нибудь видео за городом.

Лукас сказал себе, что это не его дело. Блэр не доверяла ему, и он должен позволить ей уединиться, чтобы справиться со всем, что происходит. Но прикосновения к ней, поцелуи и даже ощущение ее дрожи прямо сейчас, когда она просматривала свои сообщения, пробудили все его инстинкты защитника.

— Я могу отвезти тебя, — предложил он, притягивая ее ближе, чтобы утешить своим прикосновением. Блэр должна знать, что у нее есть выбор, черт возьми!

— Я должна ей перезвонить, — тихо сказала Блэр. — Прошу прощения.

Отойдя от них обоих, Блэр подошла к краю крыши. Лукас следил за ней взглядом, пока Тана не заговорила:

— Тебе нет необходимости оставаться. Я позабочусь о том, чтобы сегодня вечером она попала туда, куда ей нужно.

Лукас не понимал враждебного тона Таны.

— Не сомневаюсь, — легко ответил он, пытаясь вспомнить, что ему известно об этом обитателе особняка его матери.

Начинающая актриса, чертовски талантливая. Его мама была так впечатлена записью прослушивания, которую Тана представила как часть своего творческого портфолио, что отправила отрывок Лукасу. Но он не думал, что женщина сейчас играет какую-то роль. Взгляд, который она бросила на него, казался достаточно искренним.

— Но если у Блэр проблемы в семье, ей было бы приятно чувствовать поддержку нескольких друзей.

Глаза Таны сузились. Она заговорила тихо, хотя Блэр стояла далеко от них.

— Так вот кто ты сейчас? Ее друг?

— Это проблема? — выпалил Лукас, теряя терпение, когда хотел удержать свое внимание на Блэр.

Тана покачала головой:

— Вовсе нет. Но все выглядело более чем дружелюбно, когда я вошла сюда минуту назад. Особенно если учесть, что она работает на тебя.

Ее слова вызвали в памяти задыхающиеся всхлипы Блэр и голодные поцелуи. Без сомнения, все вышло из-под контроля.

— Она работает в компании моей матери. Не на меня, — уточнил он.

— Она сейчас через многое проходит. Не нужно усложнять ситуацию, предлагая дружбу, которую ты не собираешься беречь.

Лукас хотел поспорить с этим, но как он мог, когда понятия не имел, к чему все идет между ним и Блэр? Вместо этого он попытался придумать способ спросить о болезни ее матери, но, прежде чем он успел это сделать, Блэр нажала кнопку на своем телефоне и повернулась к ним лицом.

— С мамой все в порядке, — начала она, слова не вязались с ее бледностью, когда она подошла к ним. — Мама упала и ударилась головой, но Валери не думает, что ей нужно накладывать швы. Утром я поеду к ней.

Лукас подождал мгновение, надеясь, что Тана отступит, чтобы он мог поговорить с Блэр наедине еще немного. Однако Тана взяла Блэр под руку и положила голову ей на плечо — молчаливое проявление утешения, от которого исчезла морщинка между бровями Блэр.