что пытается проявиться, было в вас всегда. Здесь, в Багорте с пришельцами всегда так происходит. А это место лишь поможет вашей истинной сущности раскрыться. Смелее, я буду ждать вас здесь, а когда вернетесь, вопросов значительно поубавиться.

Они приблизились к стене, и Вайес мягко подтолкнул Дею к некоему углублению в ней, а сам слегка отстранился. Девушка провела рукой по бархатистому мху, и он ожил. Стал расходиться от центра, образовывая своеобразную арку. Она обернулась назад, и ей показалось, что всегда спокойное лицо Вайеса омрачила тревога.

«Интересно, – подумала Дея, – он за меня переживает или это странное место пугает его не меньше, чем меня?» Она заглянула в арку, там была абсолютная пустота, не было ни звуков, ни запахов, ни дуновения ветерка. Ничего.

– Куда же все-таки вы меня отправляете? Не станет ли это путешествие последним в моей жизни?

– Я отправляю вас в путешествие по вашему сознанию. Только прошу, вернитесь до заката, иначе вы заблудитесь в самой себе.

Дея заглянула в арку еще раз. Страх не отступил, но любопытство взяло верх. Она зажмурилась и сделала шаг вперед.

* * *

Солнечный диск неумолимо приближался к горизонту. Еще немного и небо начнет заливать огненной лавой, оно окрасится в пурпур, а затем все краски померкнут.

Вайес любил наблюдать за метаморфозами, происходящими с небом на закате. Подолгу стоял на смотровой площадке замка Мрамгор, впитывая в себя все краски, которые дарила природа, упивался ими. Но не сегодня. Сегодня он страшился заката, просил солнце замедлить свой ход. Он простоял у стены, за которую ушла Дея, весь день. Ждал, боялся, надеялся.

Поднявшийся ветер принес голоса, разговаривали мужчины, один был чрезвычайно встревожен, другой раздражен.

– Зачем вы только отправили ее туда?!

– У нас не было выбора. Она себя убивала!

– Но в сознание же она пришла, значит, шла не поправку!

– Нет, мой юный друг, – Вайес развернулся навстречу приближавшимся голосам, которые, несомненно, принадлежали Яну и Горию, – наш многоуважаемый лекарь вернул ее в сознание с помощью снадобья, но его действие непродолжительно, если бы оно прошло до того, как я отправил ее за стену, она опять впала бы в небытие. И скорее всего, уже в последний раз.

– И как давно она там?

– С утра.

– Сколько еще она может там пробыть?

Вайес послал тяжелый и молящий взгляд в небо.

– Не больше двадцати минут, – ответил он и тяжело опустился на валун неподалеку от стены. – Если до заката солнца она не вернется, то останется там навсегда.

– Навсегда?! – взревел Ян. – Навсегда? И вы не дали мне повидаться с ней, зная, что она может не вернуться?!

– Она уже неделю не с тобой, так проще справиться с утратой, – проговорил Вайес мрачно. – Поверь мне, обрести друга на час и потерять вновь гораздо болезненней, – он хотел сказать еще что-то, но шорох, донесшийся от стены, прервал его.

Поднявшись, он настороженно замер в ожидании.

Шуршал мох – он расступался, вновь образуя арку. По мере того, как расходились плиты стены, взору замерших мужчин открывалась удивительная картина – медленно рассеивающийся сизый туман, прорезали косые лучи мягкого света, какой бывает ранним утром, после того, как всю ночь лил дождь. Этот свет падал на молодую весеннюю зелень, превращая росу на ней в сияющие звезды. Мох, тот самый мох, что покрывал стену, устилал за ней и землю, а из тумана, на этот мягкий, живой ковер ступила босая нога, затем показалась рука отодвигающая ветку и, наконец, лицо, обрамленное золотым свечением. Лицо, соперничающее с солнцем.

Свидетели этой картины, словно в статуи превратились: ни вздоха, ни малейшего колебания, три пары глаз пристально следили за происходящим в арке. Казалось, от напряжения, повисшего в воздухе, можно было зарядить телефон (если бы он здесь конечно был).

Вот, наконец, показалась тонкая, высокая фигура в длинном платье. Она сделала шаг, другой и, ступила за порог, на влажную траву по эту сторону от стены. Арка за ее спиной моментально сомкнулась, будто ее и вовсе не было.

Те же длинные янтарные волосы свивались крупными кольцами, то же тонкое, слегка удлиненное запястье и гибкие пальцы привычным, плавным движением поправили их. Изящество и удивительно не юная сдержанность были в Денином облике всегда, но сейчас Яна поразило, что свойственную ей игру в благородство сменило неподдельное величие. Она стояла босая, слегка растрепанная и все же было в Деи теперь нечто царственное и невозможно прекрасное, нечто такое, что выдавало в ней госпожу.

Это та перемена, которую Ян отметил сразу, как увидел ее по эту сторону стены. А еще взгляд, что-то с ним было не то. Из таких знакомых, слегка раскосых, подернутых зеленцой глаз на него брызнул нестерпимый свет чистого разума. А может, это было в ней всегда? Бесконечный, неиссякаемый поток. В ее глазах сейчас словно отражался сам космос во всей своей беспредельности. Ян чувствовал, что еще мгновение и он затеряется песчинкой среди этого непреодолимого, необъяснимого, необыкновенного чего-то.

Это была уже не та девчонка, которая нуждалась в его постоянном присмотре и защите, она стала чем-то большим, большим, чем сам Ян. На секунду он испугался, испугался того, что все-таки потерял ее. Потерял ту Дею, к которой был так глубоко привязан. Тонкую, хрупкую, нежную. Утратил возможность быть ее защитником. А она тем временем просто стояла, держа свои шелковые туфельки в руке и, моча смотрела на них, и каждому казалось, что она смотрит именно на него.

Первым пришел в себя Вайес.

– Ей по-прежнему нужен защитник, мой друг, – шепнул он Яну, слегка коснувшись его плеча, – и теперь, я полагаю, еще больше чем прежде.

Оцепенение прошло и Ян, было, кинулся к подруге, чтобы обнять ее, как прежде, но что-то его остановило. Он стаял так близко, что чувствовал на себе тепло от ее дыхания, но не знал, что делать. Первый раз в жизни он не знал, имеет ли право прикоснуться к ней. Не мог поверить, что эти обновленные, звездоподобные глаза ее – Деины, что эта величественная особа – его подруга. И, несмотря на то, что в этом величии не было ни тени гордыни, надменности или тщеславия, оно пугало его.

– Ну, что вы застыли, мой друг? – подбодрил его Вайес, – это все еще она – ваша подруга детства. Дея, вы ведь узнаете своего преданного друга, не так ли? – обращался он уже к девушке.

Она улыбнулась, слегка опустив веки, будто говорила этим: «ну, конечно», взяла его руку и приложила к своей щеке, но лишь на секунду. Затем обулась