дождёшься, когда я закончу дела и вернусь. За эти дела мне и дают, так сказать, отпуск.

— Я же не маленькая девочка, и понимаю, что дела есть дела. У меня, между прочим, дедушка — боевой офицер! И что такое «надо», — Лена выделила последнее слово голосом, — мне известно.

— Значит обещаешь?

— Зуб даю! — Лена сделала характерный жест. — А третье?

— Это самое простое — надо съездить к твоим родителям, чтобы они тебя не теряли.

— Ой! Ну всё... Да кто меня отпустит с совершенно незнакомым человеком за тридевять земель, на мотоцикле тем более?

Я рассмеялся. Создатель, ты свидетель, я пытался сдержаться, но у меня не получилось!

— Лен, ты вахтёршу в общаге помнишь? А охранника на базе отдыха? А тех парней, на которых ты вчера жаловалась?

— Погоди, ты что, с тем охранником не был знаком?

— Впервые его видел, как и он меня! Но я вёл себя, как его давний знакомый, и... ну есть техники, короче, типа гипноза... в общем, он поверил, что давно меня знает, и спокойно пропустил, ещё и помог с посудой. Хотя по идее вход только для постояльцев. Так что за родителей не переживай, они с радостью тебя со мной отпустят, и будут за тебя при этом очень рады и абсолютно спокойны.

— А может, ты и меня околдовал? Ну-ка признавайся!

— Это ещё вопрос, кто кого околдовал! Нет, на тебе не практикую, это неэтично и неспортивно.

— Значит, вот это я сейчас делаю по своей воле, а не ты меня загипнотизировал? — спросила Лена, садясь ко мне на колени верхом и целуя.

— Исключительно по своей! — ответил я, стаскивая с неё полотенце.

* * *

Откладывать со знакомством с родителями мы не стали. На следующий день, сразу после экзамена, поехали к ним в село с поэтичным названием Шайтанка. Лена заметно нервничала, пришлось даже прибегнуть к минимальному внушению, чтобы её успокоить.

В одном месте я не преминул похулиганить. Примерно в 50 км от города дорога переваливает через холм, причём подъём и спуск довольно крутые, а место перегиба — короткое. Если там ехать со скоростью больше 120 км/ч, то на какое-то время зависаешь в воздухе. Мы шли по трассе под 200...

— Лен, держись за меня крепче, сейчас полетаем!

— В каком смысле полетааааааааааааааа!.. — от визга, плавно переходящего в восторженный вопль, у меня заложило уши.

Мы пронеслись в метре над спуском, как лыжник с трамплина, наверное, метров сто, и наш полёт длился секунды две, не меньше. Конечно, я контролировал положение мотоцикла в воздухе, так что посадка получилась очень мягкой. Просто штатно отработала подвеска.

— Ты чего творишь, сумасшедший!? Я ж чуть не описалась со страха!

— Понравилось?

— Дааа, очень! Давай ещё!?

— В другой раз, тут таких горок больше нет. В обратную сторону будет ещё одна, там правда следом крутой поворот, надо осторожно.

— Ну ладно! А ты знаешь, мне правда понравилось! Пожалуй, я бы полетала, ну там на самолёте, или параплане. Эх, отчего люди не летают так, как птицы?

— Люди летают выше птиц!

— Да, но не так, не расправив крылья. Представляешь, вот мы сейчас едем, а были бы птицами — взмахнули бы крыльями и полетели! Как думаешь, каково это — летать?

— Это опьяняющее чувство свободы, которое просто не с чем сравнить. Когда ты в небе — ничто больше не волнует. Ни деньги, ни политика, ни проблемы. Это чистый восторг от горизонта до горизонта!

— Ты так это рассказываешь, как будто летаешь каждый день!

— Ну не каждый. Но и с парашютом, и в вингсьюте прыгал, на планере, на самолёте. У меня корочки пилота есть.

— Вот это да! Ты не рассказывал! Покатаешь?

— Я пока много чего не успел рассказать. Покатаю, конечно.

120 км проскочили меньше чем за час, дольше из города выбирались. Благо, не пятница. Гаишники пару раз попадались, но при виде нас дружно убегали в кусты.

Работали родители Лены два на два, и наш приезд как раз попал на их первый выходной. Дочь они, правда, ждали ближе к ночи, на электричке, и одну. Но предупредить возможности не было — ни сотовых, ни стационарных телефонов ни у них, ни у кого из соседей. Однако встретили нас, как я и обещал, очень радушно.

Я был официально представлен, накормлен, напоен и расспрошен. С моей стороны тоже был презент — большой пакет лосятины. Тонким местом нашей беседы оказались вопросы про охоту. Не рассказывать же, что я охочусь с воздуха. Пришлось переключать внимание, и вскоре про охоту все забыли.

После обеда Лена мне устроила небольшую экскурсию сперва по дому, потом по селу. Дом как дом, обычный пятистенок, с хозяйственными пристройками. Что касается села, то, по большому счёту, смотреть там, кроме столетнего храма, оказалось не на что. Люди в селе только жили, на работу всё село ездило в соседний город.

Ближе к вечеру натопили баню. Надо было видеть смущение Лены, когда нас отправили париться вдвоём!

— Это что, они думают, что мы спим, да?

— Ага!

— Оооо!..

Лена вся красная, то ли от жары, то ли от смущения. Мы блаженствуем, периодически выходя подышать. Как же хорошо!

— Давай-ка, красавица, я тебя попарю!

— Давай, только не сильно.

Взяв сразу два веника, я сперва медленно прохожусь от шеи до кончиков пальцев ног. Девушка закрывает глаза и млеет. Переключаюсь на тепловое зрение, изменив на драконьи только глаза. Теперь я вижу, где надо поработать интенсивнее, чтобы разогнать кровь, где погладить, а где и помять руками, чтобы снять мышечный спазм после полуторачасовой езды на мотоцикле. Под конец процедуры Лена вся светится и тает, как воск. Она в прострации, подхватываю на руки и выношу в предбанник, где оставляю на скамье приходить в себя, укрыв полотенцем.

Вот теперь можно попариться вволю самому.

Выливаю на камни ковшик воды, и слышу длинное «пщщщщщ». Пар из каменки идёт, но влажный. От такого ни пользы, ни удовольствия. Немного магии, и камни снова горячие, и теперь долго не остынут. Плещу ковшик кипятка, и из каменки выстреливает струя сухого горячего пара, её хорошо видно в тепловом диапазоне, но в видимом она прозрачна. Температура в маленькой парной подскакивает за сотню градусов, но видимость хорошая, значит, воздух ещё может