Арсений вспомнил огромные, широко распахнутые глаза. Тогда ему почему-то примерещилась Нина. Лица девушки он то ли не разглядел, то ли не запомнил, однако испытал облегчение при мысли, что с ней все в порядке.

– Слава богу, – пробормотал он тихо.

– Что, Арсюша? – Настя наклонилась к нему. Арсений вяло помахал рукой. – Как ты себя чувствуешь? Есть хочешь? Вообще-то тебе сейчас ничего нельзя, кроме бульончика, ты уже давно на физрастворе. Выпьешь бульончик?

– Давай, – устало согласился Арсений. Есть не хотелось, хотелось поскорее набраться сил и сбежать из города кошмаров.

Настя просияла улыбкой, вскочила с кресла и закопошилась в большой хозяйственной сумке на тумбочке. О, Арсений хорошо знал эту сумку! С ней Настя ходила по магазинам, когда Нина поручала ей купить продукты. Клава, их домработница, всегда отоваривалась в элитном супермаркете рядом с домом, а Настя не ленилась ездить в «Ашан», где те же продукты покупала в полтора-два раза дешевле. Обычно Нина отправляла Настю в культпоход по магазинам накануне домашней вечеринки или дня рождения. Арсению это не нравилось.

– Нина, это некрасиво. Моя сестра не прислуга.

– Так она сама предложила! – отмахивалась Нина.

– А ты воспользовалась! Пойми, она член нашей семьи!

– Тем более! Пускай принимает участие в семейных хлопотах! Ей скучно одной дома сидеть!

– Нина, Настя уже пенсионерка..

– Причем здоровая, как лошадь, – договаривала Нина. – Мне бы такое здоровье в ее возрасте.

Вот так обычно заканчивались все их споры. Арсений незаметно оглядел Настю. У Нины была теория, что Господь, создавая человека, обозначал предназначение его внешностью. Настя походила на терпеливую рабочую лошадь – высокая, худая, сильная. И руки у нее были большие, не женские, способные таскать тяжести, будь то пятилетний мальчишка или битком набитая хозяйственная сумка. Здоровье – это да, тут сестре можно позавидовать, она даже гриппом ни разу не болела. Настя вообще почти не менялась. Есть люди, которые рождаются уже взрослыми или уже старыми. В молодости это неприятно, зато с ходом времени все как-то выравнивается, сглаживается, и вот – вуаля! Наступает день, когда блистательные прежде ровесники напоминают развалины графских замков, а «поздние люди» расцветают, как поздние ягоды красной калины. У Насти даже седины нет – так, несколько волосков, потерявшихся в густом рыжем великолепии. Сестру огорчала только очень белая кожа, на которой пигментные пятна проступили особенно ярко. Нина водила ее к своему косметологу (очень дорогому) и привозила из-за границы всяческие средства для борьбы со следами старения (очень дорогие). Арсений был благодарен жене за внимание, ему не нравилось лишь то, что Нина всегда сообщала Насте цену подарка. Она делала это не для того, чтобы подчеркнуть разницу в социальном статусе. Просто дорогие подарки как бы давали ей право в очередной раз позвонить сестре и небрежно бросить между делом:

– Кстати, Настюша, у нас послезавтра сабантуй, ты, разумеется, приглашена. Не съездишь в магазин, у меня руки не доходят? А наша Клава меня просто разорит на одних консервах. Да, список составила. Пиши, дорогая…

Даже ежу было бы понятно, что именно ради этого Нина и позвонила. Приглашение на «сабантуй» было простой формальностью, все равно Настя весь вечер носилась между кухней и гостиной, подавая и убирая тарелки с едой. Наверное, Нина находила это весьма удобным. Не нужно нанимать официанта.

«Настя должна была ее ненавидеть», – вдруг подумал Арсений. Вообще-то эта мысль пришла ему в голову впервые. Женщины никогда не ссорились, во всяком случае, он об этом ничего не знал.

– Арсюша, приподними голову.

Он прижал подбородок к груди и послушно позволил сестре подложить под голову еще одну подушку. Настя села на край кровати и зачерпнула бульон ложечкой. Сначала попробовала сама, не горячо ли, и только потом поднесла к губам Арсения. Он подумал, что вряд ли осилит больше капли, но организм вдруг проснулся и потребовал еще, и еще, и еще…

– Пока хватит, – сказала Настя, когда он с жадностью проглотил двенадцатую ложку некрепкого, но ароматного куриного бульона. – Врач сказал, не больше половины тарелки. – Она вытерла его рот чистой салфеткой и поставила пустую тарелку на тумбочку: – Так-то, мой дорогой. Остались мы с тобой одни.

Арсений даже вздрогнул, столько скрытого ликования прозвучало в голосе сестры. Их взгляды встретились, и Настя торопливо отвела глаза.

– Ладно, Арсюша, я за врачом схожу. Он велел позвать, когда ты проснешься.

Она забренчала тарелкой с ложкой, возвращая их в сумку. Арсению все время казалось, что сестра специально отворачивается, чтобы он не увидел ее лица. Конечно, он тоже хорош – нормальный человек просто обязан оплакивать жену. Но радость в голосе сестры была отвратительной, как прорвавшийся гнойный нарыв.

Чтобы отогнать неприятное ощущение, Арсений огляделся. Заметил, что больничная палата буквально заставлена свежими цветами, и удивленно спросил:

– Это от кого?

– Что? – Настя словно размышляла о чем-то другом. – А-а-а, ты про цветы… Самой интересно. Каждый день свежие приносят, а от кого – не говорят. – Она погрозила Арсению пальцем: – Признавайся, обзавелся поклонницами? Не слишком ли рано? – Настя закрыла сумку на «молнию», поставила на пол и наклонилась к Арсению: – Подумай, братик, зачем нам вторая Нина? – шепнула она. – Зачем нам вторая язва?

И не успел Арсений сообразить, что ответить, как сестра выпрямилась и быстро вышла из палаты. «Господи!» – подумал Арсений.

Три дня, прошедшие со дня визита следователя, Даша провела в постели, складывая обрывки воспоминаний.

Итак, сначала было странное объявление на «Доске студента», конкурс на лучший анализ книги Арсения Платонова «Рапсодия в стиле блюз». Слово «конкурс» подействовало на Дашу как катализатор на лакмусовую бумажку. Она любила конкурсы, вернее, любила на них побеждать. Странно только, что Даша ничего не слышала ни об этой книге, ни об этом авторе, равно как и вся студенческая братия. Ладно остальные: попроси их назвать последнего лауреата «Русского Букера» – забуксуют ведь. Однако Даша была читающей девочкой, поэтому удивилась пробелу в своем библиотечном формуляре. Может, Арсений Платонов какая-нибудь сверхновая звезда, а его книга – торпедный прорыв в стоячих водах книжного рынка? Заинтригованная Даша отправилась в книжный магазин, но книги с нужным названием не обнаружила.

– Арсений Платонов? – переспросила продавщица и с сомнением покачала головой. – Даже не слышала о таком писателе. Наверное, кто-то из старых авторов. Попробуйте поискать в библиотеке, может, что-нибудь раскопаете.

Библиотекарь – полная дама в старомодных очках – долго перебирала потертые книжные переплеты, поднимая едкую бумажную пыль.

– Вот, – положила на стойку книгу, оформленную строго, как монашеское одеяние. Никаких рисунков, никаких финтифлюшек-завитушек, только название и фамилия автора. Даже фотографии – и той нет. Даша открыла первую страницу и посмотрела на дату издания. Восемьдесят девятый год! Ничего себе, «преданья старины глубокой»! Она родилась в этом году!