Несколько раз майор Новиков натыкался на Самоварова и по работе – тот имел особый дар вляпываться в странные истории. Скажем, когда в музее украли коллекцию древностей, дотошный реставратор не только выведал правду, но и преследовал похитителей. Поэтому жена Настя считала Самоварова великим сыщиком, которому судьба не дала раскрыться во всей красе.

Халтурки тоже доставались Самоварову с приключениями. Был он известным мастером; то и дело его приглашали реставрировать антиквариат для частных лиц. Да и сам он с блеском изготавливал всякие штуковины вроде еськовской готики. Эти работы давали верный доход. Однако в разгар халтуры нет-нет да случалось что-нибудь странное или огорчительное. Тогда на сцене появлялся Железный Стас. Майор даже вывел закон: если к делу каким-то боком причастен Самоваров, оно обязательно окажется трудным, запутанным, с какими-нибудь ненужными тонкостями психологического свойства.

Вот почему, встретив друга, майор и обрадовался, и насторожился. Неужто и тут, у Еськовых, все пойдет шиворот-навыворот? Не хотелось бы! Однако наличие Самоварова, глупый медведь в углу и список из пятнадцати подозреваемых ясно говорили Стасу: будет, будет, будет горячо!

Майор поднялся на второй этаж. Там работали эксперты. Майор порадовался, что, несмотря на дурную примету – встречу с Самоваровым, – все шло пока как обычно. Осмотр тела Еськова не показал ничего загадочного. Напротив, все было ясно как белый день: главу «Сибмасла» застрелили в упор в собственной спальне. Очевидно, он полулежал на кровати, получил пулю в лоб и откинулся на атласную подушку, марая ее кровью и мозгом. Пуля пробила череп Еськова и ушла в мягкую набивку кровати, а стреляную гильзу нашли у стены на ковре.

Время убийства особых сомнений тоже не вызывало. Участники вечеринки дружно запомнили, что в 22.55 Еськов еще сидел внизу в столовой и громогласно разговаривал по мобильнику. Разговор у него шел с Челябинском, и подтвердить этот звонок у операторов связи проще простого. А вот в 23.25 Лундышев уже вызвал ми лицию.

На месте преступления Стас долго и недовольно озирался. Спальня супругов Еськовых была нарядна, как картинка, и выдержана в сладковатых розовых тонах. Хватало тут и лепнины, и позолоты, и пышных портьер с кистями и без. Все смотрелось очень славно, но Стас чувствовал: что-то с этой спальней не так. Настолько не так, что хочется сплюнуть через левое плечо. «Самоваров в доме, вот мне чертовщина и мерещится, – подумал Стас. – Нет, шалишь: не ощущать теперь надо, а работать!»

И он налег на работу, то есть стал с особым вниманием вглядываться в детали.

Но подходящих деталей как раз и не было! Вид нарядного помещения не говорил ни об отчаянной борьбе, ни даже о серьезной ссоре. Нехорошо это: человеку взяли и всадили пулю в лоб, а рядом хотя бы сдвинулся с места какой-нибудь столик или опрокинулась пустяковая вазочка. Неужто не было совсем никакой возни?

Наверное, не было. А главное, не таковы здесь были столики и вазочки! Все предметы в спальне оказались настолько массивными и устойчивыми, что лишь слоновье побоище смогло бы сдвинуть их с места. Стас пригляделся к мебели и с ужасом понял, что все в этой спальне много крупнее и толще обыкновенного размера. Так вот где собака зарыта!

Объяснение этой странности было простым. Итальянский дизайнер, как позже узнал Стас от Самоварова, спроектировал этот интерьер специально для богача из далекой России. Воображение южанина рисовало заказчиков людьми неестественно больших размеров. Отчасти виноват был в этом сам Александр Григорьевич, который ездил в Италию лично утверждать эскизы. Он так быстро и обильно упоил дизайнера водкой и окормил икрой, что у того с непривычки поехала крыша. На время поехала, но основательно! Господин Еськов стал видеться ему странно громадным, подпирающим макушкой потолок. Чем больше пил и ел дизайнер, тем сильнее разрастался и распухал в его сознании образ русского исполина.

На другой день, проспавшись, итальянец первым делом увеличил размеры всех спроектированных объектов ровно в два раза. От этого у него полегчало на душе, и голова стала болеть меньше.

Мебель для Еськовых вышла на славу. Кровать для спальни сделали площадью с приличную комнату – примерно в такой, единственной, обитал в малосемейке майор Новиков. Когда эту кровать привезли в Суржево, она не лезла ни в двери, ни в окна. Чтоб утвердить ее посреди спальни, пришлось разбирать стену. Подушки на кровати были чудовищно большие, белое покрывало простиралось бесконечно, как заснеженное поле.

Но даже на такой кровати фигура покойного хозяина «Сибмасла» не казалась ни мелкой, ни незначительной.

Стас никогда не встречался с Еськовым, только видел его снимки в местных газетах. Ничего особенного в этих снимках не было – наверное, владелец йогуртной империи не отличался фотогеничностью. Но наяву даже труп его был величав и импозантен. Тело в светлом, майонезного оттенка костюме, в туфлях тончайшей кожи, в изысканном галстуке ужасало неподвижностью. Однако оно не было безобразно, несмотря на крутой холм пивного живота. От фигуры покойного веяло былинной мощью. Лицо Еськова было крупно, одутловато, значительно. Оно поросло золотой с проседью трехдневной бородкой. Волосы у Еськова тоже золотились и, должно быть, начали редеть, поскольку стригся он очень коротко. Эта стрижка, бородка и могучая, шире лица, шея придавали облику покойного нечто гладиаторское. На его толстых пальцах туго сидели золотые перстни, рукава рубашки скреплялись не вульгарными пуговками, а тяжелыми золотыми запонками.

– М-да, солидный был дядя, – пробормотал Стас. – А пистолетик-то точно его? Мелковат для такой лапы!

– По словам домашних, это пистолет из коллекции господина Еськова, – подтвердил эксперт Емельянов.

Он как раз снимал отпечатки пальцев с богатырской мебели.

– Так дядя был еще и собирателем пушек? – спросил майор.

– Еще каким! Коллекция здесь рядом, в кабинете. Наш пистолет взят из нижнего ящика шкафа-сейфа. Его кто-то открыл ключом – следов взлома нет. Ключа, кстати, тоже. Он хранился в столе покойного, но сейчас там пусто. Отпечатки с сейфа я снял. Последние – ясные, мужские, крупные – похоже, самого хозяина.

– А тут что-нибудь есть интересное?

– Кой-какой мусор завалялся, проверим. Но вообще дело сработано чисто. Аккуратный душегуб! И пистолетик очень интересный.

– Да, нерядовая вещь.

Стас мрачно уставился на плоский тупоносый пистолет размером с ладонь. Оружие, погубившее Еськова, имело щегольской вид. Оно блистало никелем, а щечки рукоятки были даже отделаны перламутром. Игрушка, а не пистолет!

– Как думаешь, это подлинная вещица или новодел? – спросил Стас Емельянова. Тот любил старое оружие и неплохо в нем разбирался.

Емельянов покачал головой:

– Шутите, Станислав Иванович? У господина Еськова в коллекции все самое настоящее. И многое в превосходном состоянии, то есть в рабочем. Этот экземпляр не исключение. Кстати, расстрелян только один из шести патронов.