– Твой друг страдает, паладин. Подумай получше.

– Не друг он мне, – произнес я, чувствуя, как к горлу подступает неприятный комок. Шерон поднял голову и изумленно взглянул на меня. Я отвернулся. – Он лжец. Делай с ним что хочешь, это не мое дело. – Я умолк. В синих глазах Шерона промелькнуло отчаяние, сменившееся ненавистью. – Я больше не доверяю колдунам. – Алхимик вздрогнул, с удивлением посмотрев на меня. Я не сводил взгляда с рогатого шлема. – Никуда я с тобой не пойду.

Рыцарь подал знак рукой. Сердце забилось быстрее.

– Для чего тебе мальчишка? – вмешался Кирфлин.

Рогатый обернулся. Несколько мгновений он словно изучал алхимика.

– Ты знаешь ответ, старик. – В его тоне что-то изменилось. – Ты тоже слышишь зов, не отрицай.

– Его сложно не услышать, – задумчиво согласился Кирфлин. – Полагаешь, это он Одаренный? – Алхимик указал на меня. – Почему не чародей?

– Он не оправдал ожиданий, – резко ответил рыцарь. – Он не знает, где искать.

Старик понимающе кивнул.

– А паладин, думаешь, знает? – вскинул бровь алхимик. – Посмотри на него: невооруженным глазом заметно, что в нем нет силы.

– Попридержи язык, старик, – прервал его рыцарь с угрозой в голосе. – Не пытайся обмануть меня.

Зеленые глаза Кирфлина потухли, и он обреченно вздохнул. Рыцарь повернулся ко мне.

– Это что такое?! – вдруг послышался грубый голос. – Кого еще ночь принесла?!

– А я говорил – во-от они, – протянул другой. – Те самые, с леса.

– Сейчас разберемся.

У хижины алхимика остановилось несколько человек с факелами. Местные, вооруженные кто вилами, кто дубиной. Во главе – высокий грузный человек в запыленной накидке. В руках незнакомец держал заряженный арбалет, из-за пояса торчала рукоять топора. За его спиной маячил пьяница, громко сетуя на разбойников.

– Кирфлин, бездна тебя возьми, с кем ты на этот раз связался? – пробасил человек в накидке. – И чароплет с тобой! – Он мельком взглянул на Шерона. – Что это вы тут забыли?

– Живу я тут, староста, – буркнул алхимик.

– Я ж вас обоих выгнал, – удивился деревенский, почесывая бороду. – От его чар, – он махнул в сторону мага, – одни беды. А от твоего пойла все как безумные.

Рыцарь подал знак всадникам. Тени окружили местных.

– Мы – Тени Бездны, – прозвучал глухой голос. – Не стойте у нас на пути. Идите по домам.

– У меня дома жена, – воскликнул пьяница, – что я там забыл?!

Местные захохотали.

– Тише, – подтянув пояс, скомандовал староста. – Этой деревней заправляю я, – обратился он к рыцарю. Голос его звучал уверенно, и в нем слышался вызов. – Что еще за тени? Разбойники? Паладины?

– Для разбойников уж больно вещи дорогие, – вмешался кто-то из деревенских.

– А для паладинов дешевка, – заметил пьяница.

Повисла неприятная тишина. Коса блеснула, обнажив загадочные руны. Луна осветила лица слепых всадников.

Деревенские отшатнулись.

– Бездна вас возьми… – охнул пьяница. – С глазами что?

Староста вскинул арбалет. Болт пробил забрало латника, удерживающего меня. Тело культиста покачнулось и с грохотом рухнуло на землю. Воспользовавшись моментом, я выхватил меч и ударил рыцаря. Раздался скрежет доспехов, однако рыцарь не придал этому никакого значения: сейчас его интересовал лишь староста. Тот отбросил арбалет в сторону, выхватывая топор.

Кирфлин взмахнул рукой. Блеснула зеленая вспышка – и еще один латник согнулся, как от удара, выронив меч. Шерон, выждав подходящий момент, оттолкнул копье. Навстречу Теням ударил морозный поток. Ледяные осколки впивались в лица всадников. Лицо мага было искажено такой злостью, которую мне раньше видеть не доводилось.

– Прыгайте в колодец! – крикнул Кирфлин.

Зеленые вспышки то и дело озаряли ночь, пугая лошадей.

Я подбежал к колодцу и приготовился прыгнуть. На плечо неожиданно опустилась чья-то цепкая рука.

– Довольно бегать, паладин! – рявкнул рогатый рыцарь. Невидимые глаза смотрели сквозь меня. Страх не давал пошевелиться. – Твоя судьба завиднее их. Прими ее.

Я смотрю на рогатый шлем, наши взгляды встречаются. Шепот рыцаря проникает прямо в уши. Странное видение застилает взор.

– Тени не прощают обид, – произнес рыцарь, застыв напротив Рыжеволосого.

– Тени? – с усмешкой протянул разбойник. – Культ калек.

Оскалившись, он замахнулся кинжалом, словно кот, выпустивший когти. Свист косы, руны вспыхивают в свете луны, голова Рыжеволосого взмывает вверх, а затем безвольно падает. Факел, рухнувший на землю из мертвой руки, гаснет.

– Мерзавец! – ревет седой разбойник, нанося рыцарю удар за ударом.

Кинжал вонзается в шею рыцаря, словно клыки, впивающиеся в глотку. Рыцарь смеется, сплевывая кровь. Смех выходит мертвым.

– Бессмертие – тяжкое бремя, – произносит он.

Рыцарь обхватывает старика, словно пытается скрыть седого разбойника в ночи. Но тому уже все равно – его бой проигран. В самое сердце битвы, размахивая кулаками, врывается Толстяк. Он кричит, впервые пытаясь что-то сказать, но голос его не слышен. Тени насаживают его на копья. На мгновение наступает тишина.

Зеленая вспышка громыхнула возле рыцаря. Его пальцы разжались, и я полетел вниз.

Я всегда знал, что лес живой. Проведя достаточно времени рядом с ним, я окончательно убедился в этом. Каждый шорох, каждый треск ветки – дыхание его. Голос его – ветер, проносящийся сквозь пышные кроны. Мысли его – корни, уходящие глубоко в землю. Лес хранит вековые тайны, укрывает прошлое и видит будущее. Он не знает смерти. Времени для него не существует. Жизнь его – бесконечный цикл.

Я ничего не чувствовал. Возможно, я умер. Зря послушался старого алхимика и прыгнул в колодец, слепо доверившись магии, о которой знать ничего не знаю. Но, если я мертв, почему это меня волнует? Любопытство взяло верх, и я попытался приоткрыть глаза. Никогда бы не подумал, что это будет так сложно. Солнечные лучи ударили в лицо, я прищурился. Ясное небо, лишь редкие облака плыли в вышине, подгоняемые ветром. Похоже, было далеко за полдень. Я лежал среди пожухлых листьев, иней кое-где покрывал землю, но холода я не ощущал.

Опершись на локоть, я попытался встать, но ничего не вышло. Хотел повернуть голову, чтобы осмотреться, – безуспешно. «Серебряные звезды, только этого не хватало! – возмутился я про себя. – Оказался неизвестно где и даже пальцем не могу пошевелить…» Я прислушался – чьи-то мягкие шаги зашелестели среди брошенных листьев и высокой травы.