Я ностальгически улыбнулась, припомнив, как Кей выручал нас из участка в Лондоне. Бонни всего лишь прокатил меня с ветерком, правда, увлекся и забыл, что в Англии левостороннее движение… подумаешь, какие мелочи! А гадкие скучные бобби еще и оштрафовали нас за непристойное поведение в полиции. Хотя мы всего лишь целовались! Между прочим, сидеть в обезьяннике и не целоваться — пустая трата времени, а у этих англичан никакого понятия о романтике. Зануды. Все, кроме Кея, разумеется.

— Ставлю доллар на то, что он сейчас даже пива не пьет, — в голосе Кея была вселенская жалость. — И трахается исключительно в миссионерской позе.

— Ты думаешь, Бонни уже попал в ад?

— Думаю, он устроил его себе сам, — пожал плечами Кей и переключил канал. — Не могу на это смотреть, хочется его пристрелить. Из милосердия.

Я не стала говорить вслух, что он лукавит. Не из милосердия, а потому что зол, как черт. Сукин сын позвонил ему всего раз, вежливо поинтересовался, как дела и все ли хорошо с моим здоровьем. Кей заверил его, что дела — зашибись, здоровье — лучше не бывает, леди Говард передает ему поздравления с отличным турне… а, не только леди Говард, но и сенатор Джексон с супругой… извини, дружище, тут какой-то испанский мачо пытается ухлестывать за моей женой, созвонимся потом.

На этом наше «дружеское» общение завершилось. У меня мелькнула было мысль сходить снова к Бонни на спектакль, хоть бросить камешек в стоячее болото его с Клау идиллии, и мы с Кеем даже решили, что сделаем это не позже среды, как козел сицилийский снова позвонил. Вот прямо после шоу. Разумеется, Кею: рисковать и еще раз нарываться на посылание в пешее эротической он не стал. Трус.

— …на ужин в понедельник? Я спрошу у Роуз, не занята ли она, — судя по тому, каким «лордовским» тоном разговаривал Кей, он опять злился. Отключив микрофон, он серьезно глянул мне в глаза: — Роуз, Бонни приглашает нас в «Гудвин», хочет познакомить с Клаудией.

— Зачем? — я натурально зависла от неожиданности.

— Мы же друзья, — губы Кея искривились в холодной усмешке.

— А, ну раз друзья… скажи ему, что мы с Клаудией непременно станем подружками. У нас наверняка найдется много общего. Помнится, она в каком-то интервью заявила, что собирается книгу писать, дам ей пару советов. Как старший товарищ.

Кей тихо хрюкнул, явно впечатлившись моим добрым-добрым тоном, и вернул звук:

— Хорошо, мы придем. В шесть. До встречи, Бонни. — А потом обнял меня и тихонько попросил: — Только не убивай ее при свидетелях, Колючка.

— Еще чего, — фыркнула я. — Это будет идеальное убийство. Никаких свидетелей, никаких улик, железное алиби. Я автор романов или где?

— Ты лучший на свете автор лучших на свете романов, — Кей прижал меня еще теснее и нежно поцеловал в макушку, — моя леди.

Нью-Йорк, вторая половина октября

Роза

Мне очень хотелось пойти в «Гудвин» в джинсах и растянутой майке с факом, а на голове соорудить нечто кислотно-синее и торчащее во все стороны. Я даже робко задала Кею вопрос, а в чем пойдет он?..

— А я пойду прямо с переговоров, Колючка, так что бадана с черепами не прокатит.

— Ты так хорошо меня знаешь, — вздохнула я, вызвала на понедельник стилиста и заказала стального цвета платье у Веры Вонг.

Так что в чертов ресторан мы входили во всем аристократическом блеске. За километр видно — лорд и леди изволят культурно отдыхать. Помнится, в наш первый с Кеем совместный ужин я с пролетарским негодованием смотрела на дам в коктейльных платьях и бриллиантах, а сегодня я сама была именно такой. И, пожалуй, так я чувствовала себя лучше, чем если б дала волю подростковому протесту и взбесившимся гормонам.

Бонни с Клаудией уже нас ждали, и, судя по доброму взгляду селедки, идея встречи на Эльбе принадлежала не ей.

Она нацепила то самое колье от Тиффани, которое мелькнуло в прессе, и нечто ало-облегающее, рядом с моим изысканно-строгим нарядом выглядящее вульгарной дешевкой. Честно говоря, я едва не сломала всю игру в аристократическую спесь — так мне хотелось заржать. Потому что селедка до ужаса напоминала меня в роли Моники, похитительницы миллионеров. Я даже тихо-тихо спросила Кея:

— Уверен, что сегодня не твой день рождения?

— Уверен. Мне не дарят китайских реплик, — неподражаемо высокомерно повел бровью мой лорд.

Знаю, что радоваться тому, что кто-то обозвал соперницу подделкой, глупо и мелочно, но… короче говоря, к столику я подходила в прекраснейшем настроении. Даже рука селедки, по хозяйски возлежащая на рукаве Бонни, меня не тронула. Вот ничуточки! Чего не скажешь о самом Бонни.

Он, как и всегда, выглядел сногсшибательно, хоть в классическом костюме с галстуком и непривычно. Я невольно задержала взгляд на его правой руке: обручальное кольцо он не снял.

Не понимаю этого человека! Он все еще в браке с нами или собирается жениться на селедке?

Перехватив мой взгляд, Бонни опустил глаза — и, кто бы мог поверить, смутился! Смуглые итальянцы краснеют почти незаметно, но я слишком хорошо его знаю. Британские ученые могут диссертацию написать о реакциях больного ублюдка.

Мне было крайне любопытно, насколько далеко зайдет официоз? Впрочем, достаточно было глянуть на Кея, как стало понятно — очень далеко. На селедку он смотрел, как английская королева на раскрашенного свиным дерьмом папуаса, то есть бесконечно дружелюбно и арктически холодно. Невероятное сочетание, как ему удается, до сих пор не понимаю. Наверное, нужна практика длиной в жизнь и двадцать поколений родовитых предков.

Само собой, первым Кей не поздоровался. Еще чего. И не сел за стол, а остановился рядом. Высокомерный снобизм высшей пробы.

— Мисс Клаудиа Паппини, — профессионально непринужденно представил селедку Бонни. — Лорд и леди Говард.

Для этого ему все же пришлось встать, и селедке тоже. Что ей — кто бы мог подумать, да? — явно не понравилось. Но она так же профессионально-вежливо улыбнулась и даже пропела с очаровательной язвительностью:

— Высокая честь, милорд. Мне сделать реверанс?

— Ну что вы, мисс. Мы же в Америке, — Кей чуть склонился к ней и понизил голос: — Здесь демократия.

Это было сказано с бесконечным непониманием диких обычаев папуасов, но при этом — с бесконечным же уважением к культуре вымирающих видов… простите, народов. И, разумеется, играл Кей исключительно полутонами, нет, даже четвертями тонов. Высший пилотаж!

Селедка на мгновение зависла. Не ожидала от лорда порции яда? Зря. Мы же в Америке. А ты, селедка маринованная, пытаешься увести у лорда любовника. Кей же тем временем галантно склонился к ее руке и поцеловал воздух в миллиметре от ее кожи.

— Рад знакомству, мисс Паппини.

Пока он курощал селедку, я смотрела на Бонни. Да, мне бы стоило больше внимания обратить на мисс Паппини, но я просто не могла оторвать от него глаз. И не могла врать себе, что только изучаю его, как материал к новой книге. Чушь собачья. От его близости мое сердце пыталось выпрыгнуть из груди, дыхание застревало где-то в горле, а все правильно-доброжелательные слова вылетели из головы.