Афганец с чисто восточным спокойствием подтвердил:

– Подрежут.

В его глазах-маслинах отразилось высокое небо, в лазурные глубины которого через несколько минут должны были нырнуть «вертушки».

Бросив окурок, Бойцов затоптал его рифленой подошвой берцовки:

– Вот и не искушай судьбу. Уходи, пока мы здесь. При мне тебя убивать не станут.

Коричневое лицо парня казалось вылепленным из обожженной в гончарной печи глины.

– На все воля Аллаха, – тихо ответил Ахмед.

Капитан приобнял парня за плечи и, легонько подтолкнув, повел к краю площадки. По пути он сказал:

– А у нас говорят, что на Бога надейся, а сам не плошай.

Ахмед остановился, заглянул капитану в глаза и вдруг с неожиданной горячностью произнес:

– Возьми меня с собой.

– Нельзя! – почти с ребячьим испугом воскликнул Бойцов, подумавший, что афганец снова может кинуться в ноги, начать валяться в пыли и устраивать прочие неприятные сцены.

Но Ахмед повел себя на удивление спокойно. Он зашагал к краю поля и, уже не глядя на капитана спецназовцев, произнес то ли с упрямством фанатика, то ли с уверенностью провидца:

– Понимаю. В твоей стране мне делать нечего. Но мы еще когда-нибудь встретимся. Я знаю, обязательно встретимся.

Ничего более не добавляя, Ахмед исчез в зарослях чахлого кустарника, окружавшего вертолетную площадку со всех сторон.

Бойцов, удивленный этими словами, долго смотрел в сплетение ветвей кустарника, похожих на ажурную решетку восточного дворца.

К заброшенному поселку в зажатой горами долине группа спецназовцев вышла через неделю. Именно столько длилось преследование отряда Фейсала. В том, что эта банда кружит где-то здесь, сомнений не оставалось.

Пограничники сообщали, что попыток прорыва не было. В южном направлении, там, где расстилались предгорные равнины, ситуацию плотно контролировали американцы и их союзники из Северного альянса. Фейсал вместе со своими людьми и драгоценным пленником там тоже не появлялся. Он затаился в горах, уполз, словно червь, вместе со своим выводком в сумрачные пещеры и оттуда наблюдал за действиями охотников.

Последнее Бойцов чувствовал тем пресловутым шестым чувством, которое присуще только настоящим профессионалам. Это же чувство подсказывало, что Фейсал знает об организованном преследовании, хотя никаких конкретных данных, даже намека, ни у командования, ни у самого капитана Бойцова не было.

Но скоро казавшиеся безлюдными горы ожили.

Не просто ожили, а полыхнули огнем неожиданных яростных стычек, загрохотали эхом выстрелов, наполнились криками умирающих людей.

Операция «Странник» приняла неожиданный оборот.

События развивались следующим образом: сначала командиры обеих групп, ждавших Фейсала на перевалах, сообщили о боестолкновении неизвестных группировок. Бой произошел в долине, расположенной на равном удалении от обоих перевалов. Кто кого мочил в долине, было неясно.

Представители Северного альянса, занятые в игре, где ставки очень велики, авторитетно заявили, что их отряды в указанном квадрате отсутствуют и что все их силы стянуты к Кабулу и Кандагару.

Командование, явно по приказу «сверху», отдало указание группам Клеста и Шпоры оставить перевалы, спуститься в долину и прочесать местность.

Как впоследствии оказалось, этот приказ был роковой ошибкой.

Туда же спешным марш-броском направились группы капитана Бойцова и майора Печникова.

Марш-бросок в горах, где разреженный воздух разрывает легкие на части, – это испытание не для слабаков.

Бойцов вел своих людей без понуканий и командирских окриков. Он знал, что спецназовцы и так выкладываются по максимуму. Достаточно было взглянуть на лица парней, отливающие синевой от недостатка кислорода, чтобы понять, как им приходится нелегко.

Несладко приходилось и самому командиру.

«Разгрузка» давила на плечи точно пневматический пресс, ремень автомата впивался в тело, словно острие лезвия, а не успевавший высохнуть под порывами ветра пот заливал глаза. Но все эти мучения были лирикой по сравнению с вестями, приходившими по рации.

Новости были одна хуже другой.

Сначала прервалась связь с группой Клеста. Его отряд бесследно исчез на подступах к долине. Исчез до единого человека. Попытки обнаружить с «вертушек» хоть какие-нибудь следы спецназовцев успеха не принесли. Команда Шпоры, двигавшаяся восточнее, попала под сход лавины.

Командир успел сообщить по рации об обстреле.

Лавина была вызвана искусственным путем. Какие-то люди, заметив группу «спецов», двигавшуюся по узкой горной тропе, установили миномет и жахнули по снежному козырьку, нависшему над тропой. Несколько прицельных выстрелов плюс заряды, выпущенные из гранатометов, привели снежную толщу в движение. Со скоростью курьерского поезда эта многотонная масса пошла вниз. Спастись из группы Шпоры удалось одному человеку. Он-то и рассказал об обстреле и последних минутах жизни отряда спецназовцев. Но кто и почему устроил им снежную ловушку, спасенный пояснить не мог.

Бойцов добрался до долины первым.

Уже на подступах он рассмотрел в бинокль коробки глинобитных строений.

Дома с плоскими крышами стояли возле весело журчащего ручья. Окна домов были затянуты кусками пленки. У обочины едва заметной дороги торчал кол с насаженной на заостренное навершие человеческой головой. Эта отрезанная голова, понял Бойцов, была или зашифрованным посланием, или насмешкой.

Рассредоточившись, люди Бойцова вошли в селение.

Они метр за метром прочесывали покинутые дома. На стенах виднелись выбоины от пуль. Их было много, как бывает на лице человека, переболевшего тяжелой формой оспы. Возле одного из домов вповалку лежали трупы. Видимо, здесь был центр боя. Гильзы сплошным ковром покрывали землю. Погибшие были афганцами. Их трупы вопреки мусульманскому обычаю оставались непогребенными, а над одним телом так и вовсе надругались.

Рассматривая отрезанную голову бедолаги, Бойцов пытался разобраться в ситуации. Он беззвучно повторял про себя:

– Что же, черт побери, здесь произошло? Что здесь вообще происходит…

Нахохлившийся стервятник снова стал подкрадываться к трупу. Запах запекшейся крови возбуждал падальщика настолько, что тот решил пренебречь опасностью. А опасность в виде Шваба никуда не исчезла. Когда птица приблизилась, спецназовец пульнул камень. Казавшийся неповоротливым, стервятник увернулся. С возмущенным клекотом он отступил к ручью.

Бойцов оглянулся, чтобы взорваться криком:

– Шваб, ты не понял? Оставь птицу в покое!

Тот виновато пожал плечами:

– Чего шумишь, командир? Ревешь, как бегемот при случке.